Вирджиния Эндрюс - Шепот в ночи

– Игрушками?

– Он думает, что мне подарят кучу игрушек, – объяснила я.

– Ах, – улыбнулась мама. – Ну же, Джефферсон. Иди оденься к завтраку.

– Я – пират. – Он поднял руку, как будто держал саблю. – Йо-го-го, и бутылка рома, – закричал он и бросился из комнаты. Мама засмеялась, а затем, повернувшись ко мне, улыбнулась.

– С днем рождения, дорогая, – сказала она и подошла, чтобы обнять и поцеловать меня. – Этот день будет замечательным.

В ее глазах я увидела счастье и веселье. Мамино лицо сияло, что делало ее такой же прекрасной, как фотомодели на страницах журналов мод.

– Спасибо, мама.

– Папа принимает душ и одевается. Он хочет, чтобы ты получила первый подарок за завтраком. Мне кажется, что он взволнован твоим днем рождения больше, чем ты, – добавила она, гладя меня по голове.

– Я с нетерпением жду, когда все приедут, – сказала я. – Тетя Триша приедет, да?

– О да, она звонила накануне вечером и сообщила, что привезет тебе свои программы и много других театральных сувениров.

– Не могу дождаться!

Я подошла к шкафу и достала светло-голубую юбку и блузку с короткими рукавами и воротником на пуговицах.

– Тебе лучше надеть свитер сегодня. На улице все еще прохладно. – Мама подошла к моему шкафу, чтобы еще раз взглянуть на мое праздничное платье. – Ты будешь в нем такой красивой.

Это было розовое шелковое платье без пояса, с очаровательным вырезом и пышной юбкой, под которую одевают кринолин. У меня были необыкновенные туфли и перчатки, очень подходящие к платью. Когда я впервые примерила это платье, я думала, что выгляжу глупо из-за своей маленькой груди, но мама удивила меня, купив мне бюстгальтер. Даже меня поверг в шок полученный эффект. Моя грудь поднялась и сжалась так, что образовалась ложбинка. Я покраснела. Смогу ли я его носить? Посмею ли?

– Ты будешь выглядеть такой взрослой, – вздохнула мама, повернувшись ко мне. – Моя маленькая девочка – теперь юная леди. Раньше чем мы думали, ты окончишь школу и поступишь в колледж, – добавила она с грустью.

– Я хочу поступить так, как советует мистер Виттлеман, мама. Я хочу попасть на прослушивание в Джулиард или в Сарах Бернхардт, – сказала я, и ее улыбка постепенно исчезла. По какой-то причине мама боялась моей поездки в Нью-Йорк и не очень-то поддерживала меня в этом.

– За пределами Нью-Йорка тоже не мало хороших артистических школ. А некоторые, между прочим, находятся даже здесь, в Вирджинии.

– Но, мама, почему мне нельзя ехать в Нью-Йорк?

– Нью-Йорк слишком велик, ты можешь там потеряться.

– В Нью-Йорке больше возможностей, – ответила я. – И мистер Виттлеман тоже так говорит.

Мама не возражала, вместо этого она печально опустила мягкий взгляд своих голубых глаз и уронила голову. Она обычно была такой веселой и полной жизни, что когда что-нибудь портило ей настроение, меня охватывало дурное предчувствие и появлялось ощущение пустоты в сердце.

– И кроме того, мама, – напомнила я ей, – это то место, куда ты сама ездила учиться в артистической школе, и тетя Триша – тоже, и посмотри, где она теперь!

– Я знаю, – неохотно согласилась она со мной. – Но я боюсь за тебя.

– Но я буду не моложе тебя, когда ты приняла на себя обязанности по управлению отелем.

– Да, дорогая, это правда, но эти обязанности мне были навязаны. Это было не то, чего я хотела. У меня не было выбора, – пожаловалась она.

– Ты мне расскажешь все об этом, мама? Почему ты оставила школу Сарах Бернхардт? Расскажешь?

– Очень скоро, – пообещала она.

– И ты расскажешь мне, наконец, правду о моем настоящем отце? Расскажешь? – не унималась я. – Я уже вполне взрослая, чтобы знать об этом все, мама.

Она посмотрела на меня так, как будто видела меня впервые. Затем на ее губах появилась ангельская улыбка, и она приблизилась ко мне, чтобы убрать пряди моих золотых волос со лба.

– Да, Кристи. Сегодня вечером я приду к тебе в комнату и расскажу правду, – пообещала она.

– Всю? – спросила я, едва дыша.

Она глубоко вздохнула и кивнула.

– Всю, – произнесла она.

Папа, как всегда, красивый, был уже за столом и читал газеты, когда я спустилась к завтраку. Маме пришлось пойти в комнату Джефферсона, чтобы помочь ему побыстрей одеться. Ведь он вместо того, чтобы почистить зубы или причесаться, мог вдруг заиграться со своим игрушечным грузовиком или поездом, позабыв обо всем.

– С днем рождения, дорогая, – сказал папа и наклонился, чтобы поцеловать меня в щеку, когда я села.