Алина Кускова - Мансарда для влюбленных

– Финита ля комедия, – повторился он, пропуская Анжелу, и зашагал дальше.

Анжела не собиралась участвовать в разговоре с Музой, от этой стервы, как предупредила ее подруга, следовало держаться подальше, что она и собиралась делать. Потому и побежала следом за художником, но тот уже закрывал за собой калитку. Анжела вернулась к подруге и рассказала о его бесповоротном решении.

– Сказал, что наигрался, с него достаточно. Или пошел топиться, или вешаться. Мужчины такие сложные натуры, сразу не поймешь, что он сделает.

– Наигрался? – с сомнением в голосе повторила Оля. – Тогда это про меня. А топиться и вешаться это не про него. Он сильная личность, переживет и забудет. Анжелка, я так не хочу, чтобы он меня забывал!

– Не хочешь, так беги следом за ним и признавайся, что к нему совсем не равнодушна!

– Он это знает, – вздохнула Оля.

– Какие сложности, – недовольно повела плечом Анжела, – ничего не понимаю. Двое любят друг друга, так отчего же мучаться? Вот мы с Марио другое дело. Мы сражаемся за свою любовь, за свои жизни. – Она села рядом с подругой. – Я забежала к нему. Ему тесно под кроватью и неудобно. Мы решили с ним перебраться в мастерскую или к Марфушке в хлев. Там тепло и сытно. Нет, силос он есть не будет, еду стану носить ему я. Лялька, сиди тихо и осыпай свою глупую голову пеплом, а мы с Марио начнем мелкими перебежками пробираться к хлеву, пока мастер занят с клиентом. Ладушки?

Оля кивнула. Она была настолько расстроена, что могла согласиться с чем угодно. Правда, расстраиваться особого повода не было, но последние слова Баланчина про то, что он наигрался… Последние?! Неужели, он доведет дело до самоубийства?! Творческие натуры способны на что угодно!

– Глупости, – сказала у двери Анжела, – все будет хорошо!

Оля кисло улыбнулась и вздохнула. Действительно, лезут в голову всякие глупости. Дмитрий не малое дитя, чтобы совершать глупости. К тому же неизвестно, как он к ней относится. Может быть, она сама всего тут навыдумывала… Нет, такие пылкие объятия выдумать невозможно. А поцелуй?! Оля блаженно прикрыла глаза и размечталась. Вот она на своей «девятке» выезжает со двора, машет аборигенам ручкой, те машут ей в ответ. А позади всех стоит Баланчин с петлей на шее и взглядом тоскующей собаки провожает ее машину. Она останавливается, подзывает его для того, чтобы запечатлеть последний поцелуй на его губах, он гордо разворачивается и уходит. Нет, пусть остается и печатлеет! Это она после последнего поцелуя нажмет на педаль газа и умчится вдаль. Один последний поцелуй – вот что ей надо!

– Нет! Ни за что! Никогда! Не надо! Катастрофа!

Крики раздавались со двора, где Анжела должна была перебираться со своим Марио мелкими перебежками. Ольга подскочила к окну, но, ничего не увидев (что-то случилось на противоположной стороне двора), кинулась к выходу. Долго искать несчастных не пришлось. Они стояли, прислонившись к сараю, обнимали друг друга и признавались друг другу в любви. Странное место они выбрали для изъяснений, отметила про себя Оля и только собралась уходить, как заметила в глубине двора итальянского синьора Иванова.

Ноги предательски задрожали. Нет, не только ноги, это она стала предательницей. Ее уловка не сработала, наемник оказался хитрее, он понял, что Оля говорила чистую правду, и вернулся во двор.

– Синьорита Пеги! Синьорита Пеги! – кричал тот, видно, для отвода глаз.

Двое у стены сарая кричали несколько громче, потому Пеги не сразу услышала, что ее зовут.

– Русские не сдаются! – заорала Анжелка и закрыла собой Марио. Тот отодвинул ее и спрятал за собой. Она вновь вылезла вперед него. Он опять ее отодвинул и спрятал.

– Какое самопожертвование, – всхлипнула Ольга и побежала к ним для того, чтобы закрыть своим, откормленным Пелагеей телом этих двоих влюбленных. Раз она виновата, то выстрел примет на себя. Перед глазами Ольги промелькнула вся жизнь: Баланчин, Баланчин и еще раз он же.

Но она успела встать перед парой и закричала наемнику: «Пли, сволочь!»

Синьор Иванов, доставший было пистолет, опустил его и уставился на сарай, возле которого сгрудилась кучка людей, не понявших его истинных намерений.

– Пли, сволочь, – дрожавшими губами повторила Ольга и выпятила грудь.

– Не в нее, стреляй в меня! – заявила Анжелка и выдвинулась вперед.

– Нет, убейте лучше меня! Все равно он меня бросил, – закричала Ольга, отодвигая ее в сторону.

– Мадонна! Марио Берлусконни! Марио! – И итальянец принялся бить себя в грудь. – Пли, сволотш!