Фиона Вуд: Дикая жизнь

Родители кажутся милыми людьми, они встревожены. Мама обнимает Сибиллу и считает своим долгом сообщить мне, что Майкл рассказал им, какой у меня красивый голос и как он рад, что мы в одном классе на математике. Вижу, ей известно и про Фреда: с девушкой сына она говорила бы иначе.

Приезжает полиция.

Они провели поиски на обширной территории, прошли в обратном направлении по тропе и дальше на север, но продолжать в том же духе бессмысленно, пока хоть немного не рассветет – тогда они будут искать с вертолета, если небо прояснится.

Завывания ветра немного утихают, сменяются стонами, но дождь хлещет по-прежнему. Майкл обожает бегать в такую погоду, но об этом я молчу: вряд ли это воспримут правильно.

Не хочется даже думать, в каком настроении он был, когда вышел на пробежку ночью.

Я должна сделать хоть что-нибудь прямо сейчас, прежде чем все продумать, и я хватаю мегафон, с которым нас гоняют на учения по технике безопасности, и выбегаю прямо под дождь, щелкнув кнопкой.

Дождь льет стеной. Прямо водопад какой-то, под ним я промокаю до нитки за считаные секунды.

Я объявляю ночной темноте, школе, непримиримым стихиям и всей вселенной: Майкл, ты мой самый давний, самый лучший друг. Прости меня. Мне так повезло, что ты есть в моей жизни. Больше я никогда не подведу тебя .

( позже )

Я держу Сибиллу за руку. Она сидит в полотенце и накинутом капюшоне на мокрые волосы, и не прикасается к кружкам с горячими напитками.

Она страдает. Может, решила, что парень, готовый ради нее на все, выйдет из темноты, если она будет звать его как можно громче.

Он не вышел.

Лицо у нее бледнее, чем обычно. Невыносимо думать о том, насколько хуже ей станет, если Майкл так и не вернется.

Я не заслужила такой награды, но все-таки я увидела его первая.

Крошечный белый огонек, дрожащая в воздухе точка, похожая на светлячка.

На нем был налобный фонарик. Значит, он не сбежал, а вышел на пробежку.

Кто-то завизжал: «Живой!» (Это я.)

Хватаю Лу за руку, мы вместе выбегаем наружу, остальные кидаются за нами.

Я кричу, зову его по имени и никак не могу остановиться. Он добегает до конца тропы, выключает фонарик и моментально понимает, что происходит. И начинает объяснять, где был.

ДА КАКАЯ РАЗНИЦА? ОН ВЕРНУЛСЯ!

Я хватаю его за руки, крепко обнимаю, никак не могу отпустить. Я и плачу, и смеюсь.

И благодарю всех богов всех культов, какие когда-либо были изобретены, и все воинство ангелов, и помощников Санты, и вселенную, – всех, кто сегодня решил побыть благосклонным ко мне.

суббота, 24 ноября

Майкл, прибежавший в лагерь перед самым рассветом, удивлен и (всего полсекунды спустя) страшно смущен тем, что из-за него поднялся такой переполох. Он бегал шесть часов подряд.

Добежал до пика Уолкотта, объясняет он, снимая налобный фонарик.

Потом принялся извиняться: он не подумал, что его хватятся.

Доктор Квонг оглядывает его с головы до ног, сдерживает вздох облегчения, улыбается, переглядывается с родителями Майкла, качая головой, и обещает известить о возвращении ученика полицию и спасателей.

Сибилле, пожалуй, не помешала бы хорошая оплеуха, но я знаю, что значит ждать друга, поэтому приводить ее таким способом в чувство не собираюсь.

Майкл пытается обнять всех, кому это необходимо; его мать сдерживается из последних сил: теперь, когда выяснилось, что ее мальчик жив и невредим, она не собирается лишний раз конфузить его. Ее бьет дрожь, она скрещивает руки на груди, чтобы скрыть это. У отца вид сдержанный и усталый. Глядя, как он обнимает Майкла и хлопает его по спине, я понимаю: он был как минимум наполовину уверен в том, что Майкл просто совершает пробежку согласно плану. Майкл очень похож на него.

Счастливые вопли Сибиллы кое-кого разбудили: со стороны «Кливленда», корпуса, где живет Майкл, являются Бен и Хэмиш.

– Я сбегал до Уолкотта, – говорит Майкл, уже почти оправившись от смущения.

Я подаю ему стакан воды. Он благодарно улыбается, и я получаю свою дозу объятий. У меня непроизвольно вырывается громкий всхлип – а я и не подозревала, что до сих пор сдерживала его в себе.

Майкл пышет жаром, как печка, он насквозь промокший, потный и живой. Он наклоняется так, что наши глаза оказываются на одном уровне:

– Извини, что заставил тебя волноваться. Мне правда была необходима эта пробежка.

Снаружи приходят еще люди, узнав, что произошло. Бен одним из первых поздравляет Майкла: к объятиям добавляются рукопожатия и похлопывания по плечам.