Фиона Вуд - Дикая жизнь

Понадобилась целая куча уговоров – в основном для мамы, – чтобы я перенеслась с пола гостиной на тот самый рекламный щит. Биб знала маму слишком хорошо. Выклянчить у нее согласие удалось четырьмя доводами:

– Я с нее глаз не спущу.

– Никто ее не узнает.

– Посыл – не «секси», а «волшебная сказка».

– Она сможет отложить деньги на путешествия.

Первые три предназначались для мамы с папой, четвертый – вообще-то для меня. Для моих родителей деньги, к сожалению, не стимул. В отличие от меня. Мне их вечно не хватает. А гонорар ожидался гигантский – это же глобальная кампания. (Со своими нынешними подопечными мне пришлось бы нянчиться до глубокой старости, чтобы заработать столько же, потому что платят бебиситтерам [3] Babysitter ( англ. ) – няня. самое большее двенадцать долларов в час.)

Деньги на путешествия я начала откладывать давным-давно. Еще несколько лет назад я условилась с родителями, что на летних каникулах между школой и университетом поеду не в Байрон-Бей на неделю, а присматривать за квартирой Биб в Нью-Йорке (в Верхнем Вест-Сайде, всего в двух кварталах от супермаркета «Зейбарс», так что с голоду не помру), пока тетя гостит здесь, в Мельбурне. Но пока что я, работая приходящей няней, подрабатывая во время школьных каникул и откладывая все, что могу, сумела скопить около трехсот долларов, а их не хватит даже на дорогу в один конец.

Даже когда мама наконец согласилась, было ясно, что от затеи с рекламным щитом она не в восторге.

Когда я заявилась домой с крашеными волосами – кстати, выглядели они шикарно, – мама чуть не закатила истерику.

Биб перевела все в шутку, разговаривая с ней в стиле газетных заголовков:

– Новые исследования показали: краска для волос не приводит к химической нейтрализации политической грамотности. Феминистка выжила, несмотря на профессиональную коррекцию бровей. Макияж: он смывается!

– Все это в былые времена считалось тяжким преступлением, – в порядке разъяснения сообщила мне Биб. Как будто я не слышала все феминистские лозунги, какие только есть, как будто сама не выдавала их при необходимости и когда было не влом.

– И постскриптум, мама: в нашем классе я единственная никогда не красила волосы, – сказала я.

– Уже нет, – ответила она, вскинув брови.

В студии фотографа устроили большое предварительное совещание, на котором Биб «консультировалась» с арт-директором, тот «консультировался» с визажистом, а тот, в режиме ожидания, – с колористом. Послушать их, так мои волосы – проблема глобального значения. Но что бы они ни делали, сразу стало ясно, что такой прически я еще никогда в жизни не видела.

Речь шла о каком-то «послойном» окрашивании, «текстурном» окрашивании и «секционном» окрашивании. И самое удивительное: хоть выбрали штук десять разных цветов и красили пряди по отдельности, заворачивая в фольгу, волосы по-прежнему выглядели, как мои, только будто бы их отдельно подсветили целым набором гламурных прожекторов.

Но пока профессионалы занимались волосами, скучища была ужасная. На «пробные» прическу и макияж ушел целый день. Вообще-то я бы и в десять раз дольше вытерпела, лишь бы увидеть, как Шарлотта позеленеет от зависти, когда я вернусь домой.

– Ты сама на себя не похожа, – выдавила она из себя и утопала к себе дуться.

Делая вид, будто ничего особенного не произошло, я ушла наверх и заперлась в ванной. Прямо насмотреться на себя в зеркало не могла. Выглядела я потрясающе. Глаз не отвести. Впервые за свою коротенькую никчемную жизнь Шарлотта оказалась права: я действительно была не похожа сама на себя. Как будто мне на лицо налепили произведение искусства.

Моргая, я таращилась на собственное отражение в зеркале. И видела сначала себя, а уже через мгновение – красивую маску. Лет на пять старше меня. Будь я в страшном кино, получился бы идеальный момент для первого нервного срыва. Может, маска заговорила бы со мной. Как мое уже спятившее и повзрослевшее «я». Из будущего. Меня передернуло. Я сама себя накрутила. Собрав волосы в конский хвост, я открыла кран и пустила воду.

Съемки состоялись перед самым концом третьего семестра, а рекламу на щит повесили в последний день каникул, когда мы уже собирались уезжать из города на четвертый семестр в «Маунт Фэрвезер» – так называется лагерь для выездных программ частной средней школы Кроуторн.

«Сроки жесткие, как рыбья жопа», как выразилась Биб.