Анри Труайя - Анн Предай

До метро на обратном пути Анн добралась лишь в шесть вечера. В переполненном вагоне ее со всех сторон стиснули безразличные горячие тела, от запаха которых подташнивало. Лоран оказался прав: после стольких лет привычной десятиминутной прогулки до рю Сервандони ездить на работу в Пантен – и каждый день – очень утомительно. Ну как теперь не согласиться с ним насчет «унизительной каждодневной работенки»?

В ярком свете электрических ламп лица мужчин и женщин были отмечены одним и тем же выражением – усталости и безразличия. Дряблая кожа, потухшие глаза, в головах – тьма мыслей: о здоровье, семейных неурядицах, неоплаченных счетах. Быстро, станция за станцией, несся вагон, нагруженный стоящим на собственных ногах мясом. Открываются двери. Одни выходят, другие садятся. Безликие, неизвестные, взаимозаменяемые. И она среди них, часть того же скопища живых тел, считавшая себя со всеми своими проблемами уникальной. На Северном вокзале нужно сделать пересадку. В переходе над покорными гомункулами высились огромные рекламные плакаты. Анн устремилась под табло с указателями направлений. Какие-то коридоры, платформы, другой вагон – и те же лица. Ну вот, наконец, и дома!..

Анн чувствовала себя изможденной, в голове стоял глухой гул бегущей электрички. Какая тишина, спокойствие после городской сутолоки… Пьер сидел в гостиной в застывшей позе и, казалось, спал. Открытые глаза, неподвижный затылок. Чучело! Анн прошла в свою комнату. Лоран лежал на спине в той же позе, в которой она видела его пятью часами раньше – в верхней одежде, ноги согнуты в коленях, взгляд устремлен в потолок.

– Почему ты до сих пор лежишь? – строго спросила она. – Ты болен?

– Нет, – грубо ответил он, – я ждал тебя.

– Ничего не делая?

– Что я должен делать?

– Не знаю, почитал бы.

– Предпочитаю размышлять.

– Снотворное совсем тебя доконало.

– Вовсе нет, оно мне здорово помогло. С ним – никаких проблем. Начнешь тосковать – глотаешь одну, и наступает ночь, тишина, покой…

На комоде – тарелка и пустой стакан, пол усеян крошками. Просыпаясь, он все-таки добирался до холодильника в поисках съестного. А предложи ему сесть за стол – откажется.

– Поднимайся, – сказала она.

– Зачем? Сколько сейчас?

– Скоро восемь.

– Время-то как летит. А что в Пантене?

– Думаю, что все подразделения скоро заработают.

– Даже грузчики?

Он спрашивал ее, усмехаясь, приподнявшись на локти. Анн подумала, что он ей нравится в гневе, как утром, когда он готов был ее задушить.

– Придет время, мсье Лассо и тебя позовет, вместе с остальными – сказала она.

– Он не боится, что я подожгу и барак?

– Идиот!

– Успокойся, я же ни на что не годен!.. Чего ты хочешь? Я только на словах буйный. А как нужно действовать, так трушу. Полный неудачник!

– Хорошо, пошли есть.

– Мне совершенно не хочется.

Анн вышла из комнаты. У нее и самой не было ни малейшего желания садиться за стол. Но сделать это нужно. Из-за отца. Чтобы продолжалась в доме привычная жизнь, по прежним правилам.

Ссутулившись, Пьер шмыгал носом над остывающим кофе, разбавленным молоком. Лоран, все еще не выкарабкавшийся из сонной одури, лениво грыз тартинку. Анн торопливо проглотила завтрак и объявила, что ей нужно на весь день в Пантен. Никто из мужчин на это никак не отреагировал. Видимо, их укусила одна и та же муха, и они онемели. Чуть погодя Пьер, шаркая старыми шлепанцами, удалился в свою комнату. Лоран заставил себя отправиться в душ, оставив как обычно дверь нараспашку. Он намыливался, совершенно голый, а Луиза ходила туда-сюда по коридору и старалась на него не смотреть. Анн запахивала на себе пальто, когда зазвонил телефон. Она сняла трубку и услышала женский голос:

– Алло! Мадам Анн Предай?

– Да.

– Это Элен Редан. Могу ли я поговорить с вашим отцом?

Не сказав ни слова, Анн положила трубку рядом с аппаратом и пошла искать Пьера.

– Мадам Редан просит тебя к телефону.

Он вздрогнул, будто его напугали из-за угла.

– Ни за что, – пролепетал он. – Я не хочу с ней говорить…

– Ну так и скажи ей это сам.

– Нет, скажи ей все это ты, Анн, умоляю! – выдохнул он.

Глаза его будто спрыгнули с головы. Уголки губ подрагивали. Она возвратилась в гостиную и подняла трубку.

– Отец отказывается подходить к телефону, – сказала она.

– Но почему?

– А вы сами не догадываетесь? Вы должны были получить от него письмо.

– Верно… Но письмо это настолько безумно! Мне нужно его увидеть, узнать у него…