Мария Арбатова - Семилетка поиска

И Елене очень хотелось сказать:

– Ну ты бы уже молчал! Моя дочь живет в одной комнате с этой камнеежкой из-за того, что ты слабый, слабый, слабый…

Но брала себя в руки, вспоминая, что сама хотела такого после вечно орущего Толика и вечно угрюмого Филиппа.

Если Караванов уезжал в командировку, она ровно день не находила себе места. А потом расправляла плечи, встряхивалась и становилась такой кокетливой, что к его возвращению словно приходилось складываться обратно в футляр.

Она еще любила Караванова, но уже избегала его дома. Словно от их соприкосновения каждую минуту могла начаться какая-то непоправимая химическая реакция. И получалось, что она любила того Караванова, который был в первой половине брака, и очень раздражалась присутствием Караванова из второй половины брака, потому что он мешал любить первого.

…Егорычев позвонил через два дня после ужина в «Праге» и без всякого «здрасьте» спросил:

– Соскучилась небось уже до одури?

– В разумных пределах! – на всякий случай сказала она, хотя ни капельки не узнала его по телефону.

– Давай, Мальвина, чего-нибудь съедим вечером, – предложил он.

Вздрогнула на «Мальвину», судорожно соображая, откуда мог взять ее мобильный номер.

– Ну я часиков в восемь за тобой подъеду?

– Куда? – изумилась она.

– Около сквера будет машина стоять…

– А ты откуда про сквер знаешь?

– Так у меня есть специально обученные люди. Берут след по команде. Я ведь уже стар, чтоб самостоятельно понравившихся барышень разыскивать… – хихикнул он.

– Не столько стар, сколько богат и закомплексован, – фыркнула Елена.

– И это правда… Которая меж тем не помешает тебе сейчас рвануть домой, чтоб переодеться, принять душ и потом сделать вид, что не очень-то и хотелось… – фыркнул он в ответ.

– И это правда… Которая меж тем не помешает сделать вид, что никакого душа не было… – откликнулась Елена, соображая: «Какой там душ, какое там переодеться? Успеть бы до восьми закончить текст и толком накрасить глаза!»

Она не влюбилась в Егорычева, не думала о нем, засыпая; не вздрагивала на телефонные звонки. Ей было славно и уютно острить с ним в ресторане; мчаться на автомобиле, каждый раз неизвестно куда; заниматься добротным сексом, в котором не было ничего раздражающего, но и ничего запоминающегося. Караванов в постели был тоньше, умнее и трогательней; но от Егорычева шла спокойная сила, которой ей отчетливо не хватало в счастливом браке.

И когда встречи приобрели забронзовевшую регулярность, Елена спросила себя:

– Зачем я это делаю?

И, подумав, ответила:

– Хочется.

…Она слышала сквозь сон, как Караванов булькает водкой, достав бутылку из-за книг. Булькало примерно на рюмку. Но пару раз. «Бедный», – подумала она. Похоже, у него начинается социальное пьянство.

Отчетливо вспомнила слово «психолог» и, потянувшись из постели к сумке, записала его в еженедельник. Еженедельник был для невкусной текучки; вкусную, типа тусовок, запоминала и так.

В редакции, после летучки, где потоптали и сократили ее материал, расстроенная Елена глянула в еженедельник и не сразу поняла, что означает слово «психолог». Вспомнила вчерашний разговор и, чтобы не разгадывать загадку второй раз, приписала через пояснение: «Караванов – козел!»

Редакция была дурная, как в западных фильмах: вместо отдельных комнат – прозрачные перегородки между столов с компьютерами. Шум стоял как в оркестровой яме во время настройки инструментов. Елена долго привыкала к тому, что частное пространство надо огораживать не дверью, а ледяным взглядом. Чтобы создать хоть какой-то оазис психологического уюта, посадила рядом с собой Катю.

Когда сидела в сотах этого улья, в гомоне, стрекоте компьютерных клавиш, крике, хохоте, звоне чашек и скрипе передвигаемых стульев, казалось, что все они – открытый функционирующий безумный мозг, с которого сверху спилена черепная коробка.

Отдельные кабинеты были только у главного и первого зама. Главный пожимал плечами на устройство редакции и вздыхал:

– Лично я в такой обстановке давно бы сошел с ума. Но говорят, теперь так модно…

Замглавного, непонятно откуда взявшийся на газетном поле, страшно гордился, поскольку это была именно им выстраданная идея реконструкции здания.

– Только в технологически правильных условиях мы сможем получать качественный продукт! – говорил он, поднимая палец, окольцованный крупным брюликом.

– Кать, как ты думаешь, замик писать-то умеет? – как-то спросила Лена Катю.