Изабель Вульф - Собачье счастье

– Спасибо тебе, Дейзи, – прошептала я. – Спасибо за то, что додумалась до этого, умная моя девочка.

Я позвонила ей, но она не отвечала, а мобильник был выключен. Возможно, она у своей мамы. Тогда я заглянула на страницу четыре, целиком посвященную мальчикам:

«Стадо лам зачислено в штат гольф-клуба в Суссексе для исполнения обязанностей кэдди… совместный проект Теда Свита и его бывшей жены Элис Ингрэм… восемь лам… специальные сумки для гольфа, предназначенные именно для лам… По свидетельству мистера Свита, благодаря уму и восприимчивости лам, из них получаются отличные кэдди. Клуб, которому вначале приходилось бороться за клиентуру, уже получил сотни заявок с тех пор, как информация о нововведении появилась в центральной прессе».

В верхней части страницы была фотография Генри с сумками по бокам. Подпись гласила: «Генри Киссинджер [58]».

«У Генри есть одна замечательная черта, – сообщила одна из членов клуба Сара Пенроуз. – Он готов целовать тебя каждый раз, когда ты совершаешь бросок, независимо от того, хорош или плох был удар!»

«Но разве ламы не плюются?» – спросил журналист.

«Нет, – ответила мама. – Ну разве что иногда – и то друг в друга, если сердятся».

«А почему они словно бы что-то напевают?»

«Они действительно поют, – ответил папа, – но без слов, потому что слов они просто не знают».

– Хорошие новости, Герман, – сказала я. – Очень хорошие – по крайней мере, на двух фронтах. – Герман изо всех сил старался выглядеть счастливым. – И сегодня мне исполняется тридцать три.

Да, этот день рождения будет довольно странным, поскольку я ни с кем не собираюсь встречаться. Дейзи предлагала провести этот день со мной, но мне почему-то захотелось побыть в одиночестве. Я включила «Лондон-FM» и стала писать свои отчеты, краем уха прислушиваясь к происходящему в мире.

«Растущее давление на мистера Малхолланда… – услышала я, печатая. – Мистер Малхолланд все еще не сделал заявления… Заметно отсутствие поддержки со стороны коллег-министров… Признание Малхолланда в том, что он лгал о своем дипломе, делает невозможным его дальнейшее пребывание на посту министра образования… Министр образования Джеймс Малхолланд подал в отставку», – объявили в четырехчасовых новостях. На душе у меня стало светлее. Джимми, как и Триггер, совершенно необоснованно хотел быть хозяином положения, и теперь его наконец-то сбросили с постамента.

Я надела на Германа поводок, и мы направились к Примроуз-Хилл. Солнце все еще стояло высоко, хотя вскоре оно должно было начать свое движение вниз. Кругом было полно бегунов и детей с воздушными змеями. Я села на скамейку, наслаждаясь видом и вспоминая свой прошлый день рождения. Я провела его с Александром. Он возил меня в Париж. А теперь я сидела здесь, в полном одиночестве. «Однако это еще не самое худшее из того, что со мной случилось, – подумала я, закрывая глаза. – Есть кое-что и похуже…»

Я подумала о Дейзи – о том, сколько храбрости она нашла в себе, чтобы оставить Найджела. Такой уход в никуда, должно быть, требовал больше смелости, чем двадцать прыжков с парашютом. Я прислушалась к отдаленному шуму детских голосов и к однообразному гудению транспорта. Потом мы пошли вниз. Погрузившись в свои мысли, я глядела только под ноги, чтобы ненароком не упасть. Вдруг Герман залаял, заставив меня поднять глаза… Я остановилась, чувствуя, как сердце колотится о ребра. Он поднимался по холму мне навстречу. Настоящий ли он? А может, это порождение моего усталого ума? Сперва он был в пятидесяти ярдах от меня, но вскоре уже поравнялся со мной.

– Я так и подумал, что ты здесь. – У Дэвида был усталый вид и трехдневная щетина. – Ну что, ты даже не хочешь со мной поздороваться?

– Привет… – пробормотала я.

Он улыбнулся.

– Привет, Миранда.

– Но… почему ты пришел?

– А ты не догадываешься?

– Нет, не… совсем.

– Ну, вообще-то у тебя сегодня день рождения. Ты, часом, не забыла? А вот я помню, что обещал пригласить тебя на ужин.

– Ой… да, я помню. Но ты… не обязан, – сказала я срывающимся голосом.

– Но я всегда держу свое слово. Но, может, ты сегодня занята?

– Нет. Нет, я не занята.

– Ну, как ты вообще?

– Хорошо, – тихо ответила я. – А ты?

– Я… тоже хорошо. Но знаешь, я весь день провел в темной комнате, и мне бы очень хотелось выпить.

– Пива?

Он улыбнулся.

– Да, не откажусь.

Мы вместе спустились с холма, идя точно в ногу и звучно ступая по гудронированной дорожке.