Елена Купцова - Смерти нет

Пытаясь удержаться, она вскарабкалась на цоколь фонаря и посмотрела поверх голов. И сразу увидела Дро. Он висел на подножке вагона и отчаянно вглядывался в толпу.

— Дро! Дро! — завопила Марго что есть силы. — Я здесь.

Непонятно каким чудом, но он услышал ее, нашел ее глазами и, сорвавшись с подножки, бросился к ней. Его тут же закрутило, завертело в толпе, и Марго мигом потеряла его из виду.

Она бессильно прислонилась пылающим лбом к столбу, который послужил ей таким надежным убежищем. «Ну вот и все, — подумала она, закрывая глаза. — Теперь мне уже не найти его. Хорошо хоть он знает теперь, что я сдержала слово и пришла». Чьи-то сильные руки обхватили ее за талию и потянули вниз. Она попыталась высвободиться, но лишь потеряла опору и упала в объятия… Дро. Он целовал ее лицо, как умирающий от жажды пьет спасительную воду. И она отвечала ему, бессильная сопротивляться его всепоглощающей страсти. Дыхание ее пресеклось, голова кружилась.

— Марго! — шептал он, как во сне. — Моя единственная, неповторимая любовь, моя девочка. Скажите, что будете ждать меня, скажите это сейчас, и я обязательно вернусь.

— Я буду ждать вас, Дро, — сказала Марго, глядя ему прямо в глаза. — Что бы ни случилось, я буду ждать вас. Вот, возьмите.

Она протянула ему маленький, шитый цветным бисером кисет.

— Я знаю, что вы не курите, но это я сама вышивала. Он бережно взял у нее кисет и прижал к губам.

— Ради этого стоит закурить, — сказал он, улыбаясь.

— Не надо. Пусть он просто будет у вас.

— До самой смерти.

— По ваго-о-о-нам!

Дро в последний раз обнял ее и прильнул губами к ее губам.

— На всю жизнь люблю вас!

Он повернулся, шагнул, и толпа поглотила его.

— Я люблю вас, Марго! — донесся до нее его крик.

Марго подняла дрожащую руку и перекрестила то место, где он только что был. Губы ее сами шептали слова молитвы. «Отче наш, иже еси на небесех. Да святится имя Твое…»

Потянулась однообразная череда серых дней, дней томительного ожидания вестей с фронта. Победоносное наступление русской армии на турецком фронте в январе 1915 года захлебнулось, и началось мучительное топтание на месте, позиционная война, выматывающая силы и нервы. Турецкие власти решили воспользоваться представившейся возможностью и раз и навсегда избавиться от армян. Под предлогом готовящегося армянского восстания началось уничтожение гражданского населения, какого еще не знала история. Мир содрогнулся от страшного слова «резня». Черная туча накрыла турецкую Армению. Турки врывались в армянские кварталы городов, в армянские деревни, резали, насиловали, жгли, грабили. Вспарывали животы беременным женщинам, рубили саблями детей и беспомощных стариков. Оставшихся в живых под палящим солнцем, без еды и питья гнали в Месопотамию. Исключения не делали ни для кого, ни для больных, ни для немощных. Отчаявшиеся женщины разбивали головы своих детей о камни, чтобы избавить их от нестерпимых мук. Люди тысячами и тысячами гибли на этой дороге смерти. За один только 1915 год было уничтожено более полутора миллионов человек. Реки стояли красными от крови, заваленные горами изуродованных тел. Когда послу Соединенных Штатов Америки Моргенау удалось наконец добиться аудиенции у одного из правителей Турции Энвера-паши, чтобы выразить ему протест по поводу бесчеловечного уничтожения армян, тот только цинично развел руками: «Можете не беспокоиться. Погромов больше не будет, ибо уже нет армян»

В этот страшный год в жизни Марго произошло знаменательное событие, которое привлекло бы всеобщее внимание, не будь на устах и в головах у всех одно только слово — война. Она закончила гимназию первой в классе, с золотой медалью. Все прошло тихо и незаметно, без торжественной церемонии награждения, без традиционного выпускного бала, без роскошного платья из брюссельских кружев, которое когда-то обещала ей мать. Ни она, ни Марго даже не вспомнили об этом. Большая общая беда вытеснила все милые сердцу приметы нормальной жизни, не оставив даже ностальгических отголосков. Они не обсуждали, что ей делать дальше, не мечтали, как бывало, не строили планов. Париж, Италия, уроки вокала — все эти сногсшибательные проекты, вчера еще казавшиеся такими реальными, были надежно похоронены в закоулках памяти.

Марго убрала медаль в бархатной коробочке в стол и вслед за матерью пошла на курсы медсестер. Елизавета Петровна не возражала более. Раненые все прибывали, госпитали были переполнены. Поговаривали, что даже дочери царя ухаживали за ранеными.