Марти Леймбах - Умереть молодым

Еду по Нантаскет-авеню, мимо сводчатой галереи биллиардной, закрытой на зиму, вдоль берега океана; проезжаю Хог-айленд, кладбище, холм с возвышающейся на нем старинной пожарной каланчой. Ломаю голову над тем, как объяснить Виктору мое позднее возвращение. Можно сказать, что несколько часов разыскивала Гордона, а потом встретила Аннабель с Ленни и отправилась с ними куда-нибудь. Можно принять предложение Гордона: объяснить, что Гордону было очень плохо и я побоялась оставить его. Можно сказать, что я слишком много выпила и не хотела садиться за руль в таком состоянии.

А можно ничего не объяснять. У меня такое впечатление, что в последние дни Виктор с готовностью верит практически всему, что бы я ни сказала, что ему не нужны мои оправдания, что для него слово «правда» приобрело более величественное значение, чем определение моей сиюминутной лжи.

Но войдя в комнату, сразу понимаю, что никаких извинений не понадобится. Включены все лампы, но Виктор спит, лежит на неразобранной постели. Обхожу комнату, выключаю повсюду свет. Подхожу к окну, чтобы опустить занавеску, и чуть не падаю в обморок от неожиданности, обнаружив в кресле Виктора его отца. Он свернулся калачиком, свесив одну руку. Вытягиваю одно из байковых одеял, лежащих в шкафу. Оно пахнет шариками против моли и можжевельником. Одеяло уютно окутывает Ричарда, но он чуть не просыпается, почувствовав его тяжесть. Что-то бормочет, приподнимается, но тут же падает в кресло.

Осторожно ложусь рядом с Виктором, стараясь не потревожить его неловким движением. Мне хочется оберегать и защищать его. Меня успокаивает его ровное дыхание. Я чувствую себя уютно рядом с ним в этой небольшой квартире, где я научилась всему, что представляется мне важным. Засыпаю, отягощенная новым жизненным опытом. Мне кажется, будто меня переполняют и ищут выхода ответы на все нерешенные загадки жизни.

Ричард Геддес не сдался, хотя Виктор выставил в ответ на его требования целую батарею причин, объясняющих его отказ. Не помогли ни угрозы сына, что он переедет в другой штат, если его не оставят в покое, ни попытки Эстел утихомирить отца. Шесть часов продолжался накануне спор о том, что делать Виктору дальше со своей болезнью. Сейчас мы в темно-красном джипе Эстел. У него брезентовая крыша, сзади нет сидений. Я сижу на полу, лицом к Виктору, скрестив ноги; каждая выбоина на дороге отдается во всем теле. Эстел ведет машину на бешеной скорости, мы мчимся в Коассет на аукцион антиквариата. По словам Виктора, второго такого обуржуазившегося города не найти во всем мире. Эстел появилась в нашей квартире в девять часов утра.

– Мы не слишком быстро едем? – спрашиваю ее.

– Еле-еле тащимся, никогда не езжу так медленно, как сегодня, – отвечает она. Из-под колес джипа разлетаются в разные стороны снег, мелкие камешки, грязь.

– Виктор, вернемся к вопросу о больнице. Ты же понимаешь, что тебе нечего возразить, – начинает Ричард.

– Почему вы так уверены в этом? – прерывает его Эстел. – Это его болезнь, его жизнь, его выбор – все очень просто.

Эстел резко выкручивает руль влево, сигналя встречному водителю, и просит Ричарда пристегнуть ремень безопасности.

– Вы что – не видите? – спрашиваю Эстел.

– Не вижу? Конечно, вижу. И вижу достаточно много.

– После этого аукциона, – продолжает Ричард, – мы вернемся к тебе, соберем вещи и отправимся прямо в больницу, так, Виктор?

Виктор молчит. Вместо ответа строит отцу рожи. Это его новая тактика: на все предложения отца отвечать нелепыми жестами и гримасами. Обернувшись назад, Ричард выразительно смотрит на Виктора, который, заткнув уши пальцами, отмахивается от него.

Наш джип с трудом протискивается мимо желтого фольксвагена, Эстел кричит:

– Прочь с дороги, если не умеешь рулить!

– Хватит ребячиться, Виктор! – обращается Ричард к сыну. – Не затыкай уши.

– Папа, я не поеду в больницу. Ты забыл о пределах своих отцовских возможностей. Достигнув совершеннолетия, я имею право делать что угодно. Даже закон на моей стороне.

– Что ты там сказал о законе? – переспрашивает Эстел. – Что, полицейские? Ничего в этой машине не работает: ни радарный детектор, ни телефон…

– Если захочу выброситься из этого джипа, имею на то право, – говорит Виктор. – Эстел, прибавь скорость, так легче будет вышвырнуть меня из машины. Хилари, помоги-ка открыть заднюю дверь.

– …ни привод на четыре колеса, ни ремень безопасности, – продолжает свой список Эстел.