Мари Фишер - Судьба Лилиан Хорн

Керст представил всех друг другу, и в следующий момент Лилиан Хорн очутилась перед рослым широкоплечим мужчиной с карими глазами, вокруг которых при улыбке собирались лучики-морщинки.

Ее зрачки сузились, словно она, выйдя из темноты, глядела на ярко полыхающий огонь, однако ни один мускул на лице не дрогнул. По ее лицу никто бы не догадался, что она знает этого человека. Она поразительно владела собой.

На его лице, на мгновение отразилось смущение, но он тут же взял себя в руки.

Когда господин Шмитт представил:

– Господин Тоглер… Фройляйн Хорн! – они сдержанно поздоровались друг с другом.

Однако Лилиан Хорн почувствовала, как ослабели вдруг ее ноги, и была рада, что могла, наконец, сесть. Она чувствовала себя несчастной. Не раз рисовала она себе в воображении встречу с Хубертом Тоглером. Но она не могла себе представить, что эта встреча так взволнует ее. Испытываемая боль при виде Хуберта напомнила ей, что эту страницу своей жизни сердцем она еще не пережила.

Хуберт Тоглер болтал с Рут. Он не должен был заметить ее смятение. Лилиан демонстративно повернулась к Шмитту и попыталась завязать разговор, но была настольно выбита из колеи, что смысл его слов ускользал от нее, и она с трудом поддерживала разговор.

Только торопливо выпив в два-три глотка аперитив, она почувствовала себя несколько лучше.

– Повторить? – спросил Шмитт с улыбкой.

Лилиан не заметила предостерегающего взгляда Керста.

– Да, с удовольствием.

Второй аперитив она выпила мгновенно. И тут же почувствовала, как уголки губ скривились в улыбке, а лица вокруг расплылись, словно в тумане.

«Я пьяна!» – подумала она с ужасом. Лилиан поднялась, прилагая усилия, чтобы не покачнуться, и сказала, стараясь справиться с непослушным языком:

– Извините меня, пожалуйста…

– Лилиан, вам нехорошо? – спросил Керст.

Она ответила вымученной улыбкой.

– Нет, нет, я сейчас вернусь… – Рут хотела встать, но она отмахнулась. – Пожалуйста, не надо!

Покинув кабинет на несгибающихся ногах, она намеревалась выйти в сад, но неожиданно для себя оказалась на улице.

Она заставила себя глубоко дышать, но это только усилило тошноту и головокружение. Больше всего ей хотелось броситься ничком на поросший травой откос вдоль шоссе, обхватить голову руками и завыть.

Но, подчиняясь внутренней дисциплине, она, пошатываясь, шла вперед, механически переставляя ноги.

Когда Лилиан вернулась, оставленная ею компания уже принялась за закуски. Она протрезвела и выглядела бодрой и уверенной в себе, и ни одна черточка ее лица не выдавала, что творилось у нее на душе.

Никто не проронил ни слова по поводу ее отсутствия.

– Я заказала для тебя тоже, – сказала Рут Фибиг, – надеюсь, ты будешь довольна.

– Ну, конечно, спасибо тебе. Ты ведь знаешь мой вкус.

Лилиан ела с аппетитом, пила же только сухое белое вино, заказанное Шмиттом. В этот вечер она была душой компании, искусно поддерживая забавными историями всеобщее веселье.

Когда после десерта все было убрано со стола, хозяин застолья спросил дам, не желают ли они кофе. Рут согласилась выпить чашечку, а Лилиан сказала:

– Нет, спасибо. Если позволительно высказать просьбу, то я хочу танцевать!

И при этом посмотрела прямо в глаза Хуберту Тоглеру.

Тот поднялся, и они стали пробираться между столиками на террасу.

Джаз-бэнд играл «Лунную реку». Лилиан – легкую как перышко – Тоглер почти не чувствовал в объятиях. Он танцевал очень скованно, напряженно. Она улыбнулась, взглянув на него.

– Ты что, боишься меня?

– Ты – опасная женщина.

– Если бы это было так, ты бы не улизнул от меня тогда.

– Я знал, что ты упрекнешь меня этим.

– А что же ты думал, что я когда-нибудь это забуду?

– Лилиан! – Он произнес это слишком громко, и ему пришлось сделать усилие, чтобы говорить тише. – Я тебя любил… честно…

Она насмешливо вскинула брови.

– И какие же результаты?

– Я не мог жениться на тебе, Лилиан, я боролся с собой, но, клянусь Богом, не мог этого сделать! Я жил в маленьком городке, можно сказать, почти в деревне, где так сильны католические традиции… Как ты думаешь, что было бы, если бы я привез туда женщину, по чьей вине уже состоялся развод?

– Не знаю. Небезынтересно было бы узнать. – Она коснулась пальцами его губ, когда он собрался возразить ей. – Тс-с-с, не надо оправдываться. Все давным-давно быльем поросло. Я не собираюсь тебя упрекать, хочу только лишь окончательно прояснить наши отношения. Так, значит, ты больше не живешь в той католической деревушке?