Джин Флей - Чумазая принцесса

– Пока нет, а там посмотрим, – хмуро ответил он.

– А как же я теперь купаться буду?

– С недельку не будешь.

– Думаешь, краска за такое время сойдет?

– Не знаю.

– А зачем красил, если не знаешь? Мог бы просто перекисью, она бесцветная.

– Это не хуже.

– Ага, не хуже! В следующий раз постарайся одной перекисью! И принеси халат, я уже встать хочу, у меня весь живот отлежался.

Про халат я потому вспомнила, что еще не знала, как с достоинством встану.

До прихода Фрэнка мне это удалось не без труда и кряхтенья, причем попутно выяснилось, что сидеть мне не придется по крайней мере ближайшие три дня.

Я когда зубы чистила, мстительно сообщила об этом Фрэнку. Но он удивительно хладнокровно воспринял это чрезвычайное известие, у него лишь мускул на щеке задергался, глаза потемнели, и он вдруг повесил мой халат и молча удалился, а ведь мог бы сказать, например, что погорячился и просит прощения. Само собой, я бы его ни за что не простила для его же блага, чтобы он запомнил, что в наше время с юридическими бакалаврами так некрасиво не обходятся!

Но он ничего не сказал. Боюсь, он не понял, в какое славное, просвещенное время мы живем! Я не могла это так оставить и, выйдя из ванной, походила туда-сюда за его широкой спиной, он в это время упорно смотрел, как там за окном у него никого нет, я тоже на всякий случай взглянула, и, дернув Фрэнка за рукав, великодушно объявила, переведя взгляд на замкнутое лицо Фрэнка:

– Я тебя прощаю! – и приготовилась с закрытыми глазами, чтобы он меня поцеловал.

Мне так, может, целую минуту пришлось простоять, напрасно дожидаясь. Он не собирался воспользоваться предоставленной возможностью. Открыв глаза, я удивленно уставилась на него.

– Ты не будешь меня целовать?! – испугалась я. – Попробуй только сказать «нет», Фрэнк Ловайс, и я с тобой мигом разведусь! На мне теперь есть все доказательства твоего жестокого обращения! Ну, кому говорю – целуй! – последнее я уже выпалила, гневно сверкая глазами.

Он еще вечную минуту смотрел за окно, и когда стал поворачиваться ко мне, то я ему вместо губ подставила к его небритой щеке свою ладонь с громким, хлестким треском и, оттолкнув его от себя, яростно прошипела:

– Чтоб ты пропал, Фрэнк Ловайс! – и бросилась вон.

Мне до дверей очень мало осталось, когда он схватил меня, и пока я бешено вырывалась, у меня от напряжения слезы брызнули. От них у Фрэнка на груди одежда промокла, потому что он меня крепко к себе прижимал, усмиряя, а потом стал мои несчастные глаза целовать и остальное, что попадется, пока не добрался до красных, обиженно поджатых губ. Он от них не скоро оторвался.

– Ты погорячился, – подсказала я.

– Вроде того. Черт побери, Рыжая, одна ты способна выбить меня из колеи! Я начал беспокоиться о тебе, с тех пор как ты была еще сопливой девчонкой. По существу, ты находилась под моей опекой не меньше, чем под опекой Сида. Но мы оба не уберегли тебя.

Я тогда уехал, чтобы забыть тебя. И если бы не наткнулся на тебя в своем доме, то, возможно, мы бы никогда не встретились, я жил бы как все: не слишком счастливо, но и всего остального мне удалось бы избежать, потому что ты, Рыжая, несчастье всей моей жизни!

После нашей встречи я пытался бороться. Полагал, справился, однако, когда отбил тебя у тех парней, вместо того, чтобы внять голосу разума и позволить твоим друзьям увезти тебя, забрал с собой и всю дорогу, как идиот, радовался, говоря себе, что везу тебя для того, чтобы переспать с тобой, тогда я смогу избавиться от своего наваждения.

Но стоило тебе взглянуть на меня, и я понял тщету моих надежд.

Потом ты спала, и будь я проклят, но я был счастлив уже одним тем, что твоя щека покоилась на моей груди и я мог целовать твои волосы! Это не значило, что я не хотел тебя. Утром, когда ты проснулась, я искал в твоих глазах малейший намек, искру ответного чувства, я бы постарался раздуть ее, но не нашел. Несмотря на это, те дни с тобой были самыми счастливыми из всех, что я тогда прожил.

Разумеется, я уже не мог обойтись без твоего присутствия, и приобрел склады, мне было необходимо установить полный контроль над твоей жизнью, чтобы исключить любые случайности, способные помешать мне сделать тебя своей.

Все шло к тому, пока не вернулся Сид. Это была катастрофа. Я знал, что он никогда не позволит осуществиться моим намерениям.

Я попытался обойти его. Думал, добился своего и расслабился. Когда пришел в себя, я бросился к вам домой, однако там уже никого не было.