Николас Спаркс: Послание в бутылке

Теперь она находилась в прибрежных водах, и прилив неминуемо должен был выбросить ее на берег.

Однако это случилось не сразу. Бутылка дрейфовала еще несколько дней, словно выбирая подходящий момент для того, чтобы ее выбросило на берег. Когда же момент наконец настал, она тихо скользнула в волну, которая и вынесла ее на песок вблизи Четемского пляжа.

Здесь, спустя двадцать шесть дней, преодолев семьсот тридцать восемь миль, она закончила свое путешествие.

Налетел холодный декабрьский ветер. Обхватив себя руками за плечи, Тереза Осборн смотрела на воду. Чуть раньше, когда она только добралась сюда, на пляже еще были люди, но вскоре небо заволокло облаками, и берег опустел.

Сейчас она сидела на песке совсем одна. Хмурое небо отражалось в океане расплавленной сталью, волны мерно накатывали на берег, и тяжелые облака постепенно спускались к воде, сливаясь с плотным туманом, заслонявшим горизонт. В другое время и в другом месте Тереза непременно восхитилась бы величественной красотой океана, но сейчас окружающая красота не вызвала в ней обычного волнения. Она отстраненно наблюдала за меняющимся пейзажем, и все происходящее с нею в эти минуты казалось странным затянувшимся сном.

Тереза приехала на пляж утром, но само путешествие выветрилось у нее из памяти. Сначала она планировала остаться здесь на ночь и даже заказала номер в отеле, радуясь, что здесь, вдали от шумного Бостона, сможет наконец как следует выспаться, но, увидев океан, вспенивающий воду, вдруг поняла, что не хочет здесь оставаться, и решила уехать сразу же, как только выполнит задуманное, даже если придется возвращаться домой ночью.

Тереза встала и медленно пошла к воде. Под мышкой она несла сумку, которую тщательно уложила сегодня утром, стараясь ничего не забыть. Она никому не сказала о цели своей поездки, лишь обмолвилась, что собирается сделать покупки к Рождеству. Объяснение выглядело идеальным. Тереза знала, что друзья поняли бы ее, если бы она сказала правду, но почему-то ей хотелось совершить это путешествие втайне от всех. Она была одна, когда все начиналось, и в конце пути тоже должна быть одна.

Тереза вздохнула и сверилась с часами: к моменту наибольшего прилива нужно быть полностью готовой. Выбрав удобное местечко на небольшой дюне, Тереза села прямо на песок и открыла сумку. Порывшись в ее глубинах, вытащила конверт и, сделав глубокий вдох, медленно вскрыла печать.

В нем лежали три аккуратно сложенных письма. Эти письма она перечитывала бессчетное количество раз. В сумке были и другие вещи, но она не нашла в себе сил взглянуть на них. Сейчас все ее внимание сосредоточилось на письмах. Он писал их перьевой ручкой, и в некоторых местах остались кляксы. В правом верхнем углу почтовой бумаги изображение парусника немного поблекло, особенно в том месте, где была проставлена дата. Тереза знала, что наступит день, когда будет невозможно прочесть слова, но хотела надеяться, что, начиная с сегодняшнего дня, будет не так часто доставать эти письма.

Перечитав, она с не меньшей осторожностью вложила их обратно в конверт и убрала в сумку. Тереза окинула взглядом пустынный пляж. Отсюда она могла видеть место, где все начиналось.

В тот день она проснулась на рассвете, вспоминала Тереза. Она могла описать то летнее утро в мельчайших подробностях. Зарождался чудесный день. Слышались пронзительные вопли чаек и тихий шелест волн, набегающих на песок. В отпуске Тереза могла поспать подольше, но все равно поднималась с рассветом. Ближе к полудню пляж заполнялся отдыхающими, которые укладывались на свои полотенца и напитывались теплом под горячими лучами солнца Новой Англии. В это время года Кейп-Код всегда ломился от туристов, но поскольку все они по утрам предпочитали отсыпаться, Тереза старалась использовать это время суток по максимуму и с наслаждением носилась босиком по гладкому твердому песку, намокшему от приливной волны. Она могла ходить по песку весь день напролет, зная, что к вечеру у нее не будут гудеть ноги, как это частенько бывало после похода по городским улицам, залитым асфальтом.

Тереза любила бегать. Эта привычка осталась у нее со школы, где она увлекалась легкой атлетикой и бегом по пересеченной местности. И хотя сейчас соревновательный пыл у нее угас и она редко бегала на время, пробежки позволяли ей побыть наедине со своими мыслями. Тереза никогда не бегала в компании и не понимала, зачем любители бега сбиваются в стайки.