Мартина Коул: Две женщины

Сьюзен горько улыбнулась, понимая нелепость своего положения.

Вновь прибывшую зарегистрировали. Передача ее с рук на руки прошла без сучка без задоринки. Дэнби упорно нашептывала принимавшей их тюремщице гадости про свою подопечную, но офицер тюрьмы Холлоуэй не удосужилась принять их к сведению. Ей приходилось выслушивать такое постоянно.

Прервав Дэнби на полуслове, она спокойно сказала: – Возвращайтесь в главный вестибюль. Вас отведут с другими сопровождающими в столовую. Дальше вам ходу нет.

Дверь захлопнулась перед носом Дэнби, и Сьюзен не могла не улыбнуться. Глядя на заключенную сквозь прочную решетку, Дэнби подмигнула ей:

– Я еще доберусь до тебя, Далстон.

– Скорее это я доберусь до вас, миссис Дэнби. Тюремщица освободила Сьюзен от наручников и кандалов, и та последовала за ней по пыльному коридору, растирая затекшие запястья.

– Сразу видно, что она из Дарэма, с севера. Все они там такие! Думают, что лучше нас, потому что у них тюрьма покруче нашей! Завели порядочек! Вся тюряга на ногах по двадцать три часа в сутки! Даже у мелких карманников нервы не выдерживают, не говоря уже об отпетых уголовниках.

Офицер охраны отомкнула ключом еще одну дверь.

– Ела?

Сьюзен отрицательно покачала головой:

– Нет, только рано утром. Но капля пепси мне все же перепала.

Она тихо засмеялась, но тюремщица осталась серьезной, не поняв смысла шутки.

– Живи тихо и будь попроще, Далстон. Мы тут все знаем про тебя и про разборку, которую ты устроила. Нам стало известно, что птичка того заслуживала и что ты вроде бы поступила по справедливости. Но здесь это для тебя не козырь. У нас и без того забот хватает, чтобы еще с тобой нянчиться. Понятно? Хочешь вздуть кого-то – делай это по-тихому, в своей собственной камере. Чтобы никто не видел. А не у всех на глазах. Поняла меня? А?

Сьюзен кивнула. Она уже не улыбалась.

– Имей в виду, тут на работах попадаются лесбиянки, и не все они заключенные. Будь поосторожней. Что бы ты ни делала – обдумывай каждый свой шаг и будь благоразумна. Это единственный совет, который я хочу тебе дать. Мы уже кое-что знаем о тебе – думаю, ты об этом догадываешься. То, как ты замочила своего муженька, жизнь твою здесь не облегчит. Будет тебе трудно, увидишь. Так что последуй моему совету, милая, будь скромницей, не балуй, и всем от этого будет только лучше.

В молчании они дошли до бокового корпуса. По мере их приближения шум и гам, производимый сотнями женских глоток, становился все сильнее и сильнее, пока и вовсе не сделался оглушительным.

Но мало того что у Сьюзен в ушах стоял страшный гомон, – ей в нос ударили сразу все запахи женской тюрьмы. Воняло переваренной капустой – обеденным блюдом заключенных, к этому примешивались еще более резкие запахи – пота, дешевого мыла и дезодорантов. В здании надрывалось радио, и женщины изо всех сил старались его перекричать. Сьюзен понимала, что все их внимание приковано к ней, как к новенькой. Она выпрямилась и прижала кулек с вещами к груди. Состав заключенных был обычным для любой женской тюрьмы: проститутки с самыми невероятными прическами и цветом волос, в ярком, вызывающем гриме, мелкие воровки – похитительницы кредитных карточек, торговки наркотиками с тяжелым взглядом и одутловатыми лицами. Тюрьма другая, а физиономии те же.

Сплошной мрак. Ничего хорошего тут ждать не приходилось.

Поднимаясь по лестнице, Сьюзен услышала громкий смех. На нее смотрела пара широко раскрытых прекрасных зеленых глаз. Их обладательница – изящная девушка, настоящая куколка – радушно улыбалась Сьюзен. Та чуть не ответила ей улыбкой, но сдержалась.

Офицер оттолкнула девушку:

– Она из детоубийц, Далстон. Ты ее берегись. С виду ангел, а сама хуже бешеной собаки. Выбросила своего ребенка с шестнадцатого этажа из окна квартиры на тротуар. Депрессия на почве развода. Когда-то она выйдет, но до тех пор мы хлебнем с ней горя.

Офицер охраны проводила Сьюзен до камеры и открыла дверь. Тюремщица вошла внутрь, и Сьюзен последовала за ней. Ее охватило дурное предчувствие. Никогда заранее не известно, с кем предстоит делить камеру, и, пока приспособишься, приходится несладко.

На верхней койке лежала Матильда Эндерби – женщина с темными глазами и копной безукоризненно причесанных каштановых волос. Она тут же села и одним быстрым взглядом смерила новенькую с головы до ног. Затем, повернувшись к тюремщице, спросила с вызовом:

– И вы поселяете эту вместе со мной?