Вивиан Коннелл - Золотой сон

Он достал его, развернул и прочел всего две стихотворных строчки, написанных ясным, четким почерком:

Больше на листке ничего не было, только в верхнем углу – то ли имя, то ли сокращение – «Роз».

Кельвин прочел строки вслух и почувствовал, как что-то внутри всколыхнулось от произнесенных звуков. Комната наполнилась каким-то неземным светом, в воздухе разлился золотой сон древних времен, Кельвин потерял ощущение времени и долго просидел в полузабытьи. Из оцепенения его вывел шорох за дверью, затем ручка повернулась, и, не отдавая себе отчета в том, что он делает, он быстро спрягал прядь волос назад в ящик и задвинул его в стол.

Вошла миссис Гэррик с графином воды и изящным старинным бокалом на небольшом подносе. Она остановилась в дверях и некоторое время смотрела на сидящего в задумчивости за столом Кельвина.

– Размышляем, мистер Спринг?

– Да. – Он помолчал, глядя, как она ставила поднос на стол. – Миссис Гэррик, скажите, вам знаком этот почерк?

Миссис Гэррик подошла поближе и с удивлением взглянула на листок. – Конечно – это почерк профессора Тенкири. – Она пристально посмотрела на Кельвина. – Откуда это у вас? Как это к вам попало?

– В ящике лежало.

– И как же вы его открыли?

– Нашел ключ вот в этой статуэтке.

Миссис Гэррик взяла фигурку и молча ее осмотрела.

– Все это очень странно, мистер Спринг.

– Мне тоже так кажется, миссис Гэррик, хотя я не могу понять, почему. А кто это – профессор Тенкири?

– Он уже умер. Он жил в этой комнате, и умер вот в этом самом кресле восемь лет тому назад.

– И стол, наверное, тоже его, и статуэтка тоже?

– Да. Очень он был странный человек. Я чувствовала, что где-то здесь должен быть ключ, я даже однажды видела, как он закрывал этот ящик. – Она немного помедлила. – И там все так и лежало все эти восемь лет.

– Знаете, я точно то же самое подумал, когда открыл этот ящик. Скажите, миссис Гэррик, а вы когда-нибудь видели уже эти строчки, или знаете, кто автор? И это слово – Роз, или это часть слова?

– Нет, мистер Спринг, первый раз вижу все это. Профессор Тенкири преподавал греческий язык, и сам тоже стихи писал. Может, это его стихи?

– Вряд ли – это же какие-то явно старинные стихи. Интересно, что означает «Роз»? Это может быть сокращенное Розалинда или какое-то другое женское имя?

Миссис Гэррик посмотрела Кельвину в глаза и он почувствовал, что краснеет.

– Мистер Спринг, – спросила миссис Гэррик, – а почему это вы вдруг решили, что это должно быть обязательно женское имя?

Кельвин все же нашел в себе смелость заглянуть в глаза хозяйке пансиона. – Миссис Гэррик, я понимаю, что вы здесь хозяйка, и все здесь принадлежит именно вам. Вы не будете против, если я оставлю этот листок себе, и ключ, и вообще всю тайну этого ящика?

– Конечно, мистер Спринг, оставьте. Мне даже кажется, что все эти вещи специально вас дожидались.

Тут Кельвин приоткрыл ящик. – В таком случае, миссис Гэррик, я вам хочу показать вот эту прядь волос – ее я тоже здесь нашел. Если позволите, я бы ее тоже оставил, хотя ума не приложу, зачем мне все это. Вам этот локон ни о чем не говорит?

Миссис Гэррик повертела прядь на солнце. Не сразу, медленно, она произнесла:

– Да, наверное, это ее волосы…

– Чьи, миссис Гэррик?

Подумав, миссис Гэррик сказала:

– Я и не думала, что мне придется кому-нибудь об этом рассказывать, мистер Спринг. Ладно, вам я расскажу. Ему уже стукнуло пятьдесят, когда он страшно влюбился, причем в молодую девчонку. Ему это чуть жизни не стоило, но он хранил в себе эту тайну до конца жизни, и только перед самой смертью мне обо всем рассказал. Он еще лет шесть прожил после того бурного романа, с разбитым сердцем, но конечно, до конца он уже так и не оправился – так, жил как призрак в своем собственном теле, если вы понимаете о чем я, мистер Спринг.

– Прекрасно понимаю, миссис Гэррик. Значит с девушкой этой он познакомился лет так четырнадцать назад?

– Да, примерно так.

Кельвин поднес прядь к глазам.

– А вы когда-нибудь ее видели, миссис Гэррик?

– Нет, ни разу, – миссис Гэррик помедлила, – только я почти уверена, что это ее волосы.

– Я почему-то тоже. А профессор Тенкири приятный был человек?

– Да, очень. Он был единственный человек в моей жизни, который все обо всем знал – пока я с вами не познакомилась, мистер Спринг.

– Благодарю вас, миссис Гэррик.