Эми Дженкинс - Медовый месяц

В «M&S» Делла прошла суровое обучение первой помощи.

К этому времени девицы покинули лимузин и суетились вокруг, как стайка скворцов, согнанных с телеграфного провода, который они приняли за свой дом. Увидев, что случилось с водителем, они завизжали.

– Успокойтесь, – сказала Дел, – он просто ударился головой о руль. Ничего страшного.

– А почему он не пристегнулся? – спросила Триш.

– Не пристегнулся, и все, – отрезала Дел.

– Ради бога, – сказала я.

Полицейскому не сразу удалось протолкнуться между девушек, но когда он протиснулся, он несколько раз повторил: «Что вы себе позволяете!» – и все пораженно уставились на Деллу.

– Дел! Но ведь ты была пристегнута, – заметила Марта.

– По-твоему, я нарушила закон? – ответила Дел.

Я отошла и села на подножку, пока они хлопотали над водителем: расстегивали ему воротник, ослабляли галстук, застегивали ширинку. Через несколько минут появилась «скорая помощь», и я увидела, как через дорогу ко мне бежит Эд. Его черные волосы, как всегда, чуть взъерошены на лбу. Он приглаживает их гелем, но они все равно торчат вверх. У него широкое лицо с крупными чертами, открытая улыбка. И очки, отчего он смахивает на школьника из мультика – впрочем, довольно импозантного. Кажется, что школьник сейчас врежется в меня, так как его очки покосились, а пиджак некрасиво болтается. Эд запыхался, он бежал.

– Все произошло в одну секунду, – говорю я. Осматривая, не ранена ли я, он говорит, что был во «Дворце страсти» – одном из новых ночных клубов в промзоне. Отлично, что его телефон поймал там сигнал. «Дворец страсти» – вполне подходящее название для клуба, который мы обычно называем «Девочки-девочки» – например, «у него внешность типа, который ходит в „Девочки-девочки"». Мы звали его так потому, что над Западным шоссе торчит реклама ночного клуба «Девочки-девочки».

– Это стриптиз-клуб, – говорит он.

– Круто, – говорю я, не дав ему даже вдохнуть. – В такие клубы ходит Мадонна. Очень модные в Лос-Анджелесе.

Он как будто успокаивается, но возникает небольшая пауза, которая по разным причинам изрядно меня раздражает.

– Расскажи мне все, – говорю я, – с самого начала до конца.

– Не сейчас, – говорит он. – У тебя что-нибудь болит? Как твоя шея? Ты не ударилась головой при столкновении?

– Ты любовался грудью другой женщины? – спросила я. В ответе не было нужды, ответ я увидела на его лице. – Можешь не отвечать, – сказала я. – У нее было шикарное тело? – Ответа опять не потребовалось. – Лучше молчи. Она тебя зажгла? Ничего не говори. Как ее зовут? – спросила я и, само собой, не позволила ему ответить. Короче, когда я наконец дала ему слово, выяснилось, что ее зовут Черри и она танцевала для него восемь раз. Восемь раз!

Эд уселся рядом со мной и одной рукой обнял меня. Характерно для него, подумала я: и на десять секунд не может оставить меня в покое. Тем не менее я положила голову ему на плечо, подумав, что, раз уж оно здесь, можно им – плечом то есть—воспользоваться. И заплакала. К счастью, Эд воспринял мой плач не слишком серьезно. Хотя я была в послеаварийном шоке, или как там это называется, помню, что автомобильная авария занимала мои мысли меньше всего.

Выплакавшись, я почувствовала себя гораздо лучше. Водитель лимузина тем временем пришел в себя и стал спорить с санитарами из «скорой помощи», которые хотели отвезти его в больницу. Девицы вызывали по телефону такси. Я сказала Эду, что ему лучше вернуться на свой мальчишник. Он ответил, что его друзья уже разошлись и он хочет отвезти меня домой. Это вызвало у меня новую волну раздражения.

– Зачем? – крикнула я.

Он терпеливо напомнил мне, что я сама его вызвала и сообщила, что попала в аварию.

– Именно, – сказала я, разглядев брешь в его увертке и немедленно бросившись в нее. – Я сказала, что попала в аварию. Но вовсе не просила тебя бросить все и мчаться сюда. Я просто хотела, чтобы ты знал, что я попала в аварию. Вот и все. Не было ни малейшей нужды мчаться сюда. – Я произнесла «мчаться» так, словно это было самое презренное действие на свете. Я произнесла «мчаться» так, словно сказала «совать свой нос и размазывать сопли по стене» – чем примерно занимались «Спайс Гёлз», прежде чем стали знаменитыми. Просто… просто у меня была страшная потребность вести себя с Эдом ужасно. И честно говоря, я и сама не могла сказать почему.

Он выругался. Что и следовало ожидать. Потом встал и пошел. Но, сделав несколько шагов, вернулся назад. Он всегда возвращается.