Вера и Марина Воробей - Запоздалое раскаяние

Как же все-таки он решился на этот звонок? Вернее, решился заговорить с ней, потому что звонил-то он чуть ли не каждый день, звонил и молчал. Геша и сам не смог бы сказать определенно, что он почувствовал в тот миг, когда, услышав в трубке Люсин голос, вопреки обыкновению, не нажал на рычаг, а вымолвил дрогнувшим голосом: «Здравствуй, Люся!»

«Нет, так невозможно! Я должен сам ей обо всем рассказать!» – эта мысль, а вернее, порыв возникал в его душе уже в тысячный раз. Но не так-то просто сознаться в собственной низости, тем более человеку, которого любишь.

Гена щелкнул мышкой. Он снова решил проверить электронную почту. Вчера утром он отправил Люсе письмо и теперь ждал ответа на него. В этом письме Геша признавался в собственной глупости, просил прощения за то, что повел себя на концерте, вернее, после него как последний дурак. Письмо получилось сбивчивым, переполненным эмоциями, но искренним и пронзительным. Всего этого по телефону не скажешь. Да и боялся Геша звонить Черепашке по телефону. Боялся, что она пошлет его куда подальше и рассмеется в трубку...

Люся ждала его звонка. Уже второй день. Почему она не окликнула его тогда, не побежала за ним и не спросила, о чем он хотел сказать? Что имел в виду Гена, когда говорил, что дело не в Нике, а в ней? Какой же она все-таки стала черствой! Неужели и вправду телевидение так изменило ее? Видела же, что человеку плохо! Как ссутулилась его спина, как дрожал голос! А этот последний, полный отчаяния взгляд! Он смотрел так, будто умолял о помощи! А она даже телефон его не спросила. Даже мысли у нее такой не возникло!

– Чего такая кислая сидишь? – заглянула в Черепашкину комнату Елена Юрьевна. – На работе неприятности?

– Нет, мам... С работой все в порядке. Просто грустно как-то... Может, потому что осень? – Люся попыталась улыбнуться, но улыбка получилась какой-то жалкой, вымученной.

Во взгляде Елены Юрьевны читалась тревога. Она постояла еще немного на пороге, потом вздохнула и, так ничего и не сказав больше, вышла. С дочерью у них сложились искренние и доверительные отношения. Лелик и Черепашка были настоящими подругами и секретов друг от друга не держали. Во всяком случае, Люсиной маме очень хотелось, чтобы это было так. Впрочем, Елена Юрьевна знала: в те редкие минуты, когда Люся замыкалась и уходила в себя, ее лучше не трогать. Пройдет немного времени, и дочь сама обо всем расскажет.

Нужно было проверить почту. Ведь она целых два дня не делала этого. Черепашка включила компьютер, вошла в Интернет, а потом в свой почтовый ящик. Непрочитанных сообщений была целая куча, но его письмо Люся увидела сразу. Признаться, она совсем не ожидала, что Гена решит воспользоваться электронной почтой. Ведь он не спросил ее электронный адрес. Впрочем, узнать его не составляло никакого труда. На то и существовал сайт, созданный ее поклонниками. В графе сообщений было написано лишь несколько слов: «Люся, очень тебя прошу, прочитай мое письмо!» Само же письмо было отправлено прикрепленным файлом.

Внезапно пальцы перестали ее слушаться, и прошло несколько долгих секунд, прежде чем Черепашке удалось открыть текст письма.

Люся! В «Форпосте» я повел себя как дурак. Прости меня. Но этот Ник – он так смотрел! Он буквально пожирал тебя взглядом. Мне просто противно стало... Я еле сдержался, чтобы не врезать ему! Подумал, что, если я полезу драться, у тебя могут быть на работе серьезные неприятности. Только это меня и остановило. Звонить тебе не могу. Боюсь. И стыдно. Больше всего на свете я бы хотел оберегать тебя, защищать, заботиться о тебе! Ты ведь такая маленькая, хрупкая! И ничего ты не изменилась! Ты осталась такой же беззащитной и простодушной, как раньше, а все эти рок-звезды... они же настоящие монстры... Плевать они хотели на всех! Я боюсь за тебя! Помнишь, я сказал, что дело не в Нике? Понимаешь, мне показалось, что тебе самой нравится, как он на тебя смотрит! Ты улыбалась, когда он нес всю эту чушь... Понимаю, что работа есть работа... И кто я такой вообще, чтобы упрекать тебя? Какое я имею на это право? Никакого! Люся! Я жить без тебя не могу... Но я не стану надоедать тебе звонками и письмами, не буду добиваться твоей любви. Я понимаю, что не заслуживаю ее, понимаю, что упустил свой шанс... Мой поезд ушел. И ни о чем я тебя не прошу. Только знай: если тебе когда-нибудь потребуется моя помощь... или даже жизнь... И то, что ты теперь звезда и у тебя куча поклонников, здесь ни при чем. Это – правда. Когда ты сказала в метро, что собираешься уйти с телевидения, я даже обрадовался. Уверен, ты заметила это. Я люблю тебя, Люся. Тебя люблю, а не ви-джея Черепашку! Пишу об этом потому, что говорить о чувствах ты мне запретила. И правильно сделала. А теперь «убей» мое письмо и живи дальше. А я буду делать вид, что тоже живу. Спасибо, что ты по-прежнему называешь меня Гена, а не Геша, как все.