Диана Холквист: Нет тебя прекрасней

Эми вовсю пользовалась своими минутами славы. Она рассказала про свой дар, и как он пропал два года назад. Но сила любви Клео оказалась столь велика, что Эми вновь услышала голос, назвавший имя возлюбленного, дарованного актрисе судьбой. И это имя (перерыв на коммерческую рекламу) – да, это имя – Джош Тоби. Аудитория взорвалась криками и овациями. Жасмин знала, что множество телезрителей сейчас роняют слезы, сидя у экранов, и вместе с Клео они мечтают, чтобы сказка стала былью, и любимые соединились. Жасмин казалось, что от мыслей и чувств людей над городом поднимается ветер. И этот ветер пробирал ее до костей холодом.

Как только люди в студии несколько успокоились, Опра подалась к Клео и спросила, чуть ли не шепотом:

– Что же вы намерены теперь делать?

– Я возвращаюсь в Нью-Йорк, чтобы вернуть себе своего любимого, – торжественно провозгласила актриса, и зрители опять аплодировали стоя и всячески выражали ей свою поддержку и восхищение.

«Через мой труп», – подумала Жасмин.

Шоу кончилось, и Мо, откашлявшись, спросила:

– Вы успели прочитать пресс-релиз, который я вам направила?

– Тебе понадобится новый текст, – мрачно заявила Жасмин. – Нужно будет оправдать меня в глазах публики после того, как я убью сестрицу.

– Ага, – сказала Мо не моргнув глазом, – тогда практический совет. Не используй нож – слишком много крови. Лучше выбрать что-то более фотогеничное. Яд, например.

Но Жасмин не улыбнулась. Ее буквально трясло от негодования. «Как могла Эми так со мной поступить? Она ведь солгала про имя возлюбленного Клео… Господи, я так надеюсь, что она солгала!»

– Я не понимаю, почему она не пришла ко мне и не захотела со мной поговорить, – пробормотал Джош. – Мы бы что-нибудь придумали.

– Все просто, дружок, – сказала Мо. – В честном бою она не смогла бы победить Жасмин, а потому решила перетянуть на свою сторону самого могущественного союзника – общественное мнение. Она знает: ты всегда волнуешься по этому-поводу и хочешь, чтобы люди думали о тебе хорошо. А сейчас, после этого шоу, ты – уж прости за откровенность – выглядишь довольно дерьмово.

– А я теперь вообще носа на улицу высунуть не смогу, – прошептала Жасмин. – Прохожие закидают меня камнями или тухлыми яйцами.

Она прислушивалась к себе, ожидая приступа дурноты, страха, удушья. Но вместо этого услышала шорох шелка и внутри все словно наполнилось пурпурным цветом. С васильковым оттенком.

«Я не боюсь, – поняла она. – И я выстою в этой битве».

Джош потянулся и взял ее за руку.

– Мне плевать, кто что думает, – заявил он. – И я хочу, чтобы ты тоже не обращала на это внимания.

Жасмин помедлила с ответом, исследуя свои мысли и чувства. Ни тошноты, ни тахикардии, ни других проявлений паники.

– Я не боюсь, – сказала она с улыбкой, глядя в его васильковые глаза.

Эми позвонила тем же вечером. Впрочем, скорее, это была ночь. Она только что сошла с самолета, прилетевшего из Чикаго, и звонила прямо из аэропорта. Жасмин, сжав волю в кулак, ровным голосом договорилась с сестрой о встрече. «Мне нужно знать, действительно ли она услышала имя истинного возлюбленного Клео и правда ли это Джош Тоби. Сейчас важнее все прояснить. Надавать сестрице пощечин я успею позже».

Мо уже ушла домой, сообщив, что будет работать над очередным пресс-релизом, полном сожалений от имени Джоша «по поводу недопонимания и осложнившихся отношений с человеком, которого я всегда считал своим верным другом».

Джош никак не мог прийти в себя после откровений Клео и чувствовал, что совершенно не готов к встрече с Эми. Он надел тренировочный костюм, свистнул собак и отправился в спортзал при отеле. Разумеется, зал был уже закрыт и туда не пускали собак, но Джош позвонил администратору, и тот пошел навстречу кинозвезде.

Не прошло и получаса, как Эми буквально ворвалась в номер и бросилась на диван. Жасмин увидела на лице сестры сценический грим, который наложили помощники Опры перед началом телешоу. Она не без удивления отметила, что цвета и тона были гораздо сдержаннее, чем те, которые обычно выбирала сама Эми.

– Можешь меня не благодарить, – заявила Эми, развалившись на диване. – Но я бы не отказалась от ужина. В самолете, знаешь ли, кормят не особо вкусно.

Жасмин пришла в ужас, видя, как сестрица подпрыгивает на диване, пробуя мягкость пружин. Это могло говорить о намерении Эми провести здесь ночь.

– А кстати, что ты делаешь в таком шикарном месте? – спросила она. – Прячешься?