Анна Берсенева - Рената Флори

И так же приятно оказалось лежать с ней в постели. Даже просто лежать рядом на прохладных простынях, и тем более обнимать ее, чувствовать все ее красивое тело.

В том, что это произойдет между ними в ближайшее время, Алексей не сомневался. Он не был бабником, но опыт общения с женщинами у него к тридцати годам накопился достаточный. И он быстро понял природу взглядов, которые бросала на него Елена.

Взгляды были оценивающие. Понимание этого могло бы его оскорбить, но не оскорбило нисколько, потому что ему понятна была сама суть ее оценки.

Елена словно бы сравнивала его со своим представлением о мужчине, то есть о том мужчине, с которым ей хотелось бы жить. Алексей видел: она твердо знает, как этот мужчина должен выглядеть, как сидеть за столом в пабе, как идти по улице, как разговаривать по телефону, если ему позвонят во время прогулки с нею… Это представление было у нее очень разумно, а потому совсем не оскорбительно. Собственно, ведь он и сам, еще не отдавая себе в том отчета, взглянул на нее точно таким же оценивающим взглядом – сразу, как только ее увидел.

И когда вечером, остановив машину возле своего дома, Елена предложила ему зайти, он спросил только:

– Мы не помешаем Лизе? Она, наверное, уже спит.

– Лиза сегодня гостит у своего отца, – ответила Елена. – Мы будем одни.

И в этих словах, и в тоне, которым они были произнесены, не было ни тени пошлости. Ей понравился этот мужчина, она знала, что понравилась ему, и она сказала ему об этом прямо и точно, как говорила только что о плане Лондона.

Рациональность была в ней так абсолютна, что сияла как бриллиант. И разве сам он не был рационален, разве не считал это качество одним из необходимейших для жизни?

Грозный шум деревьев вдруг мелькнул в его ушах, и таким же мгновенным промельком пронеслось в памяти лицо сестры, белое среди белых березовых стволов, и прозвучали ее слова: «Человеку не надо погружаться в любовь…»

Алексей вздрогнул и даже головой тряхнул, прогоняя это незваное виденье.

– Спасибо, Елена, – сказал он. – Я буду рад зайти к вам.

В постели она оказалась не просто приятна, но страстна и изобретательна. У нее было гибкое тело, она была раскованна в выборе поз, и удовольствие, которое она ему доставляла, хотелось испытывать снова и снова.

Через полгода Алексей Андреевич Дежнев женился на Елене Ивановне Васильевой. Это был брак из тех, про которые говорят: расчет оказался верным. Конечно, они подписали брачный контракт, но это была скорее дань традиции, чем предосторожность: и средства, и социальное положение у них были примерно одинаковые.

Алексей хотел удочерить Лизу, но Елена сказала, что это не нужно.

– С ее отцом мы расстались – не сошлись характерами. Но он принимает участие в Лизином воспитании, – объяснила она. – И зачем лишать его такой возможности?

Алексей тоже считал, что делать это незачем. Лиза сразу стала называть его папой; у нее просто сделалось два папы вместо одного, вот и все. Мама объяснила ей, что так бывает, а Алексей к ней искренне привязался. Да и почему было не привязаться к ребенку, тем более к такому милому и необременительному, как эта девочка?

Елена предложила ему перевести бизнес и переехать жить в Англию, но он отказался. Конечно, ее отец мог ему помочь в налаживании деловых связей, да и у самой Елены было крепкое консалтинговое агентство – она получила хорошее экономическое образование. Но Алексей объяснил, что добьется большего успеха, если останется в России. Вникнув в суть его дел, тесть одобрил его решение, а Елена сказала:

– Тогда, я думаю, тебе стоит сосредоточить свои европейские интересы на Англии. Тем более ты и приезжать к нам в таком случае сможешь почаще.

И улыбнулась своей бриллиантовой улыбкой.

С тех пор прошло пятнадцать лет, а Алексей ни разу не пожалел о том, что женился таким, а не другим образом. Он видел множество браков, в которых муж и жена были изначально влюблены друг в друга, и ни разу не видел брака, в котором эти чувства сохранились бы в первозданном виде на протяжении хотя бы нескольких лет. Зато браков, в которых безумная любовь перешла в полное равнодушие или даже в жгучую ненависть, – он видел предостаточно.

И о чем же ему было сожалеть?

– Алеша, – сказала Ирина, – ты не помнишь, куда я положила нашу тетрадку с шарадами?

– С чем? – Алексей вздрогнул.

– С шарадами. Помнишь, я когда-то в детстве записывала шарады?

– Помню. – Он удивленно взглянул на сестру. – Только я думал, что ты этого не помнишь.