Вадим Селин - Морская амазонка

«Сам виноват в том, что я здесь, в розах, кукую, а еще смеется», — со злостью подумала я.

— Девушка-а, с вами все в порядке? — вновь обратился ко мне его приятель-блондин.

— Да… — пробормотала я, представляя, как, наверное, странно выгляжу со стороны.

От волнения я нервно теребила висюльку на «молнии» кармана и зачем-то то и дело прикасалась руками к лицу и шее.

— А зачем вы сидите в кустах?

«Если бы я знала», — мысленно ответила я, а вслух сказала:

— Я… это… туфлю тут потеряла…

— А вы туфли носите поверх сланец? — глаза парня округлились до невозможности.

Я обомлела. Посмотрела на свои ноги в сланцах.

— Иногда ношу, — как-то сдавленно выговорила я, с трудом представляя, как выглядят туфли — я предпочитаю носить сланцы или кроссовки. Совершенно жуткие белые лакированные туфли первый и последний раз я надевала в первом классе на торжественной линейке по случаю поступления в школу.

— А вторая туфля где? — допытывался парень таким тоном, будто от того, где находится моя вторая мифическая туфля, зависит его жизнь.

— Дома. Где ж ей еще быть.

Все члены компании коротко кашлянули.

— Да, дома, — принялась я вдохновенно сочинять, полагая, что мой рассказ выглядит вполне нормально. — Я вчера забыла ее здесь. А сегодня гуляла и вспомнила о ней. Вот, ищу теперь… Туфля, где ты-ы?

— А вы каждый день в кустах сидите?

Неожиданно во мне закипела злость. Стоят, издеваются надо мной, а я тут выкручиваюсь и несу какую-то чушь!

— А что, это запрещено законом? — процедила я, вытаскивая колючку из ноги. — Хочу и сижу. Не ваше дело. Идите, куда шли. И вообще, я с незнакомыми мужчинами не разговариваю!

С этими словами я наконец вытащила из ноги треклятую колючку, отбросила ее прочь, презрительно фыркнула, затем гордо выпрямила спину, не менее гордо подняла голову и так же хотела уйти с клумбы, но… Господи, ну за что мне все это? За какие грехи я, стараясь как можно достойнее удалиться с поля словесной битвы, споткнулась о бордюр, заорала диким голосом и растянулась на тротуаре?

Я больно ударилась о бордюр. Свезла колени, локти, подбородок. Теперь к царапинам от колючек добавились кровоточащие раны.

Это стало последней каплей позора на сегодняшний день. Слезы сами полились из моих глаз, как… как тропический ливень…

— Это все мамин дурацкий сон, — говорила я, лежа на тротуаре и рыдая. — Это ей приснилось… я упала с лошади… и… и… тут упала…

Я чувствовала горечь, непередаваемую обиду, страшную паршивость и какую-то странную вязкость на ногах в районе бедер. О катамаранщике я не думала. Мне уже было совершенно все равно, как я выгляжу — позорно или нет. Я махнула на это разбитой рукой. Хотелось одного — как можно скорее уйти отсюда. Покинуть компанию этих парней, которым, наверное, катамаранщик уже успел рассказать о синих плавках. Ну почему в такие вот ответственные моменты со мной постоянно происходят… конфузы?

И лишь когда мои горькие рыдания превратились во всхлипы, я ощутила, что меня кто-то гладит по плечу, приговаривая:

— Не волнуйтесь, все хорошо. Сейчас промоем ранки, и все заживет. По крайней мере, до свадьбы — точно.

— Какая еще свадьба? Кто меня, такую дуру, замуж возьмет? — довольно самокритично заметила я.

— Найдутся такие, поверьте, найдутся, — мягко возразил мой собеседник.

Только тут я сообразила, что меня утешает не кто иной, как катамаранщик. Он стоял на коленях подле меня и придерживал за руку. Мимоходом я отметила, что ради этого он даже выпачкал свои спортивные штаны.

— Может, и найдутся, — не стала спорить я.

В этот момент меня озарило во второй раз за вечер: он держит меня за руку и гладит по плечу! Наверное, сейчас я точно скончаюсь от этих мягких, ласковых, самых нежных в мире прикосновений… Он касается меня руками, за которыми я целый месяц наблюдаю в бинокль… Его волосы падают на мое лицо и щекочут щеку… Я чувствую его запах. Вижу бездонные черные глаза, которые смотрят в мои, залитые слезами обиды. Черные брови, похожие на изогнутые ивовые листочки… Уже потом я вспоминала каждое его прикосновение, миллионы раз пыталась вызвать их в памяти, перенестись в тот вечер, ощутить мягкие, уложенные воском, волосы, касающиеся моей щеки, и почувствовать запах его туалетной воды. Пожалуй, вечер, когда я растянулась на тротуаре, был одним из самых прекрасных в моей жизни.

Когда я лежала на руках катамаранщика, то мне и друзья его показались вполне доброжелательными. Ах, надо же, как удачно я споткнулась! Мама точно сказала бы, что я не случайно запрыгнула в кусты, — это было предусмотрено самой Судьбой.