Галина Куликова - Нежный фрукт

– Алло! – сказал знакомый голос. – Ирина, я тут подумал...

– Нет! – закричала я. – Никогда, ни за что, лучше дурой с Джеймсом!

В трубке пикали гудки. Я орала, пока Ксюха не отобрала у меня телефон.

– Надо выпить, – сказала я, хватая бутылку с остатками шампанского.

Черт наблюдал в подзорную трубу, как из подъезда вышли две весьма нетрезвые дамы. Третья махала им из окна салфеткой. Рядом на подоконнике сидел выспавшийся кот.

– Нет, ты видел таких дур? – возмущенно сказал черт ангелу. – Всего одна ночь в году, мы им такие варианты предлагали! Все, как хотели! А они?

Ангел меланхолично пожал плечами:

– Женщины... Стоит им получить то, что желают...

Он не договорил.

Тускнела луна. Рождественская ночь подходила к концу.

– Петров, – сказала Наташка сурово. – Ты почему мне замуж не предлагаешь?

– А чего тебе, так плохо? – апатично поинтересовался Петров, сосредоточенно потирая круглый белобрысый затылок.

– Дело не в том, что плохо. – Наташка нахмурилась. – А в том, что в определенном возрасте женщине хочется стабильности.

– Женщине в возрасте? – переспросил Петров. – Хы-хы-хы.

– Именно. Раньше, между прочим, женщина в двадцать лет считалась старой девой.

– Да ну? – Он потер шелушащийся нос. – Это где?

– На Руси, вот где. В России.

– Да ну, – повторил Петров. – Это, может, на селе...

Наташка вдруг так разозлилась, что лицо у нее пошло некрасивыми красными пятнами.

– Всё, Петров, – прошипела она. – Раз ты ко мне так относишься, то... Все!

От возмущения волосы у нее на голове зашевелились, как змеи Медузы Горгоны.

– Да как так-то? – удивился тот. – Ты куда?

– Потом узнаешь, – отрезала Наташка. – Потом. Только поздно будет. Ухмыляйся, ухмыляйся... Скоро перестанешь.

Она развернулась на сто восемьдесят градусов и полетела прочь, почти не касаясь каблучками земли. Как разъяренная гарпия. Ну или Горгона – она, кажется, тоже умела летать. Напрасно Петров кричал вслед: «Э! Э!» и «Честное слово, я не ухмылялся!» – Наташка осталась непреклонна. «И не вздумай мне звонить!» – крикнула она через плечо в качестве последней точки над «и».

«Правильно мама говорила, что он пентюх, – злобно думала она. – Пентюх и есть. И гадина. Ухмыляется он... Между прочим, это мужчина должен добиваться руки женщины, а не наоборот. Вон Карасюк, между прочим, добивается. Второй, между прочим, год».

Наташка закусила губу и вытащила из сумочки телефон.

– Я сейчас подъеду к универу, – сердито сказала она в трубку. – Жди меня у входа.

И не дожидаясь возражений, дала отбой. Звонила она не Карасюку, а вовсе даже Пашке Синельникову. Синельников учился на социологическом и был ужасно, просто даже возмутительно крут. Вообще говоря, крут был не он сам, а его папа, но не вызывало сомнения, что Пашка в самое ближайшее время тоже развернется на полную катушку. Несколько раз он подвозил Наташку домой на своей «Тойоте», и старушки у подъезда каждый раз взволнованно шушукались. Мама души не чаяла в Синельникове и, значительно поднимая брови, говорила, что за ним любая девушка будет как за каменной стеной. Наташка равнодушно пожимала плечами. Конечно, как за стеной – он такой же непробиваемый и неинтересный.

И нахальный. Когда Наташка добралась до универа, прошло от силы полчаса, а по Пашкиной физиономии казалось, что он ждет тут целые сутки.

– Ну чего за дела? – прогудел он недовольно. – Торчу здесь, как...

– Слушай, – перебила его Наташка. – Ты меня в ресторан недавно приглашал?

– Не помню, – пожал плечами Синельников. – А чего?

Наташка тяжело вздохнула. Уж чем-чем, а обходительностью Синельников определенно не страдал.

– Не придуривайся, – раздраженно сказала она. – Ты меня раз в месяц куда-нибудь приглашаешь, а я каждый раз отказываюсь.

Пашка щелкнул зажигалкой.

– Почему? – спросил он так, словно Наташкины слова были для него новостью.

– Потому что у меня уже есть парень! Вернее, был.

– М-м, – кивнул Синельников, затягиваясь «Давидофф». – И чего?

«Какой пень, – мелькнуло у Наташки в голове. – Жуть. По сравнению с ним Петров просто гений».

– Ты, может, хочешь, чтобы я тебя опять пригласил? – поинтересовался Синельников, почесывая ухо.

– Нет, это, может быть, ты хочешь? – уже начиная терять терпение, спросила Наташка.

Синельников сделал рот буквой «О» и выпустил круглое колечко дыма. Выражение лица у него при этом было весьма дурацкое.