Мила Мичева - Венец безбрачия. Роман с Фадами

Юлечка вернулась в свой отсыревший домик. Зажгла огонь на плите и… «Нет, – подумала она. – Я не буду этого делать. Нет. Никитка жив. Значит, и я должна жить. Я – сильная. Я должна его найти». Она выключила плиту и, упав на кровать, зарыдала горькими слезами.

Последние годы превратились для нее в сущий кошмар. Один только Бог знал, сколько ведер слез она выплакала. Пока с ней был Никитка, она исправно ходила на работу в детский садик и пыталась не думать о плохом. Где-то в глубине души надеясь найти для сына нового папу. Но, потеряв малыша, окончательно потеряла и надежду на счастливую жизнь.

Юля сильно похудела за эти годы. От розовощекой пампушки остались, как говорят, кожа да кости. Это была уже не жизнерадостная Юлечка Закорева, а ее собственная тень. В прямом и переносном смысле. Рано выйдя замуж, она так и не получила образования, успев окончить лишь школу. К тому же и отец, и бывший супруг убеждали ее в том, что женщина не должна работать. Ее прямая обязанность – следить за мужем и растить детей. И когда Юлечкина мама скоропостижно умерла от сердечного приступа, отец решил вырастить из дочери хозяйку дома, чтобы оградить себя от домашних дел. Юлечка без особого труда взяла на себя все хлопоты, и уже в 13 лет полноценно вела домашнее хозяйство. Отец лишь рубил дрова, зарабатывал где-то на стройке небольшие деньги; все лето ловил рыбу и периодически спал на печи после тяжелого похмелья.

Кто же знал, что жизнь совершит такой вираж, и Юлечка останется совсем одна в двадцать два года! Ей казалось, что в этом возрасте карьеру начинать поздно. Да и о какой карьере может идти речь, если она ничего не умеет. Талантами не блещет. Пишет с трудом. Иностранных языков не знает. Ей только и остается, что работа нянечки, уборщицы или консьержки.

Кто бы знал, как тяжко было у нее сейчас на душе! Она и корила, и ненавидела, и презирала, и одновременно жалела себя. Ни подруг, ни родственников, к кому она могла бы обратиться. Один следователь Кривцов. Да и тот устал от нее за два года. Хотя в первое время даже пытался «работать психотерапевтом», исправно выслушивая ее жалобные речи. Поначалу Кривцов думал, что она как-то возьмет себя в руки и придет в себя. Может и мужика нового найдет. Но через два года понял, что Юлечке нужна уже более серьезная помощь. Ведь девушка, по его мнению, была на грани умопомрачения.

Алексей сидел в гостевой комнате на огромном кожаном диване, пил крепкий кофе из цветастой кружки и курил тоненькие черные дамские сигареты. В его огромных мужских руках они выглядели как спички. Но настоящего казака родом из Запорожья сей факт мало смущал. Курил он много, а сигареты этой марки, как гласила надпись на пачке, содержали не так много вредных примесей. Его сын тоже пристрастился к тоненьким сигаретам. Правда, в его изящных пальцах они смотрелись куда органичней.

– У тебя на сегодня есть еще клиенты? – Он затушил сигарету в круглой мраморной пепельнице, которая стояла на большом журнальном столике перед диваном.

– Да, трое. На пять, на шесть и на семь часов, – ответил Роман, посмотрев на наручные часы. – Он сидел напротив отца в кожаном кресле и тоже курил их любимые дамские сигареты в черной пачке.

– Ладно, тогда я не буду тебя ждать. Поеду, поищу подарок бабушке. А потом, в девять вечера у меня встреча с Гариком. Ну, ты его должен помнить. Бизнесмен, которого обчистили как липку.

– Да, да, помню. Его дом грабанули в прошлом году. Вынесли, кажется все, вплоть до кухонных ножей.

– Угу. – Алексей отхлебнул кофе. – Тот самый. Да, не повезло мужику. Ну ничего, теперь у него уже все в порядке. И дом новый купил, и ножами запасся. – Он загадочно ухмыльнулся.

– Батя, – Рома покачал головой. – Ну ты как всегда.

– А что такого?! Не пришел бы к нам, поехал бы в Москву батрачить на какого-нибудь дядю. Ладно. – Он резко встал с дивана. – Ладно, по коням. Давай, ближе к ночи созвонимся. – И, похлопав сына по плечу, пошел к входной двери. – Вчера, кстати, следователь один знакомый звонил, – крикнул он ему из коридора. – Говорит, есть одна клиентка, которой надо помочь. Ну или хотя бы просмотреть ситуацию. Сын у нее пропал. Все. Я пошел.

– Я тебя провожу, – крикнул ему Рома. – И, встав с кресла, пошел в прихожую. – Поиск? – серьезно спросил он отца у порога.

– Ну, да.

– Это мы любим.

– Мы это не любим, а это наш профиль. – Алексей помахал указательным пальцем и устремил его вверх. – Все. Пошел.