Мэри Дэвидсон: Ложь любви

Она напряглась, а затем... покраснела до самых корней волос. Он потянулся к ее руке, но остановился.

- С тобой точно все в...

- Виктор, - прервала его девушка, - мы можем поговорить о чем-нибудь еще, кроме моего самочувствия? Ты спросил это, наверное, дюжину раз, а мы ведь едва знакомы.

- Просто... ты такая необычная.

- Нет. Я такая же, как все. Совершенно и абсолютно нормальная.

Он улыбнулся.

- Нет. Не такая.

- Прошу тебя! Сейчас ты скажешь, что мои глаза как бездонное небо, а волосы как ...ээээ...

- Темнейший, насыщенный цвет красного дерева? – предположил он, громко захохотав, когда она закатила глаза.

- Мне нужно взять у тебя интервью, знаешь ли.

- Не хочу говорить о себе. Хочу услышать о тебе. Я возьму интервью у тебя.

Он так обрадовался, когда она позвонила ему на работу. Наверное, взяла номер у доктора Лангенфельда, что, наверное, для нее дорогого стоило. Так что он тем более был рад. А теперь, когда они были здесь, будь он проклят, если он будет тратить их время на треп о налоговых вычетах, для чего он, собственно, и занимался благотворительностью.

Подошел официант, и Виктор с раздражением заметил, что парень глаз не мог отвести от Эшли, и ушел, фактически, влюбленным по уши. И он много раз подходил, чтобы убедиться, что Эшли ничего не нужно, пока она ожидала свое блюдо.

За закусками она выслушала его рассказ о бывшей жене, Кристал. Девушка заметила, каким жестким стало его лицо, когда он говорил об этой женщине. Она не комментировала, а просто слушала.

- ...а потом я застал ее, когда она мне изменяла, но все равно к тому времени у нас уже не было отношений. Я даже не разозлился по этому поводу – что она в моей постели с каким-то парнем. Я испытал лишь досаду, потому что это означало, что развод затянется, если мы начнем выяснять, чья это была вина и почему.

- И он затянулся?

- Да нет, вообще-то, – он глухо засмеялся. – Оказалось, что ей так же не терпелось избавиться от меня, как мне – от нее. Все из-за детей, знаешь ли.

Эшли намазывала масло на булочку, но, услышав это, подняла голову.

- Из-за детей?

- Ну... да, – он неловко пошевелился. – Я очень хочу – хотел детей. А она нет. Никогда. Мы все время ссорились из-за этого. Когда я узнал об измене, я понял, что она хотела мне этим доказать.

- Потому что у того мужчины была сделана вазэктомия [4] Вазэктомия - 20-минутная операция по усечению или перекрытию семенного канала ? – невозмутимо спросила она и откусила от булочки огромный кусок.

Пораженный Виктор уставился на нее.

- Как ты узнала?

- По твоим же словам, что она хотела тебе этим что-то доказать, – ответила она с полным ртом, просыпая крошки. Проглотив, она шумно глотнула воды, смахнула крошки с его рукава и продолжила. – Она решила, что ты не слушал, когда она говорила, что не хочет иметь детей, так отчего не покувыркаться с кем-то, кто не сделает ее беременной? И развлечется, и тебя проучит – два в одном, буквально.

- Верно. Это абсолютно верно. А ты умная.

- Ага. Исключительно.

- И такая скромная, - подшутил он.

- Кстати, эта Крыс-тал...

Он вовремя сдержал смех и строго поправил.

- Кристал.

- Ну и ладно. Она, кажется, просто очаровашка. Что ты в ней нашел?

- Ну... – он прочистил горло. – Наш брак... был, вроде как, деловым соглашением.

Она уронила нож, который со звоном ударился о тарелку.

- Имеешь в виду, это был не брак, а слияние?

- Ага.

- Ух ты! Вот это будет история.

- И не смей напечатать это... – он понял, что она подшучивала, и улыбнулся. – Извини. И не только за это... Не могу поверить, что рассказываю тебе это все.

- Я рада, - искренне ответила Эшли. – Ты думал, это будет навсегда?

Он пожал плечами.

- Ну, ты жалеешь, что сделал это?

Он пожал плечами. Она вскинула руки.

- Ну, ты, в конце концов, извлек из этого урок? Никакой свадьбы, пока действительно не полюбишь, по-настоящему не ПОЛЮБИШЬ женщину. Окей?

- Окей. По твоему возгласу я могу сказать, что ты не была замужем.

- Нет, ни разу.

Эта мысль причинила ей боль и девушка надеялась, что это не отразилось на ее лице. Когда Виктор сказал, что разошелся с женой, потому что хотел детей, а она не хотела, ее сердце наполнилось сочувствием к нему. Ничего в этом мире она не хотела так сильно, как иметь детей. Семью. Мужа. Мужа и ребенка, свой дом, настоящий, с кухней, а не столовой, и со спальней, а не комнатой в общежитии.

Эшли понимала, что эти желания, эта нужда делали ее уязвимой. Ее прошлое подтверждало это. Оно было причиной тому, что она так отчаянно хотела семью. Всю свою жизнь Эшли прожила без того, чего действительно больше всего хотела, так что теперь чувствовала себя как диабетик, который не может достать инсулин.