Елена Усачева - Желание

— А барышне томатный сок, пожалуйста. — Игра взглядов его не волновала.

Я победно улыбнулась. Ни у кого никогда ничего не получится. Он только мой.

Взяв из его рук стаканчик с соком, потянулась и снова нацепила наушники. Теперь я могла слушать какую угодно музыку.

Макс тоже освободил из пакетика свои наушники. Я залюбовалась, как легко двигаются его длинные тонкие пальцы.

— Что ты слушаешь? — Если у меня музыка подстроилась под настроение, то что происходит у Макса?

— Вагнер. — Он чуть отвел один наушник, чтобы я тоже услышала. Оркестр играл что-то масштабное и патетическое. — «Полет валькирии».

— Валькирия? — уцепилась я за знакомое слово.

— Да. Вагнер был немецким романтиком и мистиком, оказал большое влияние на культурную жизнь Европы. Ницше, Бодлер, Дебюсси — все они творили под влиянием Вагнера.

— Но почему именно валькирии? — Я могла понять интерес Макса к немецкому композитору, допускала, что тот своей музыкой заразил пол-Европы. Но эти посланницы небес! С чего он вдруг про них заговорил?

— Мы сейчас балансируем на грани. Либо все закончится, либо придется немного повоевать. И вот тогда-то появятся валькирии. Они придут убирать лишних игроков с поля.

— Нас? — Что-то я ударилась в пессимизм. Пора менять жизненную установку.

— Мы — главные действующие лица. А герои, как известно, не погибают. Кстати, ты что будешь есть — картошку с курицей или рыбу с рисом? — Он дернул крылышками носа, принюхиваясь. — Лучше возьми рыбу, картошка несвежая.

По проходу гремела тележкой стюардесса. Горячий обед.

Я отвернулась к иллюминатору. Белесая завеса облаков скрыла землю. Меняться… Было понятно, что это надо делать, но так не хотелось. Все, что было раньше, виделось простым и легким, а то, что впереди…

— А что мы будем делать потом? Потом, когда все закончится.

— В девятнадцатом веке, когда я жил, — медленно растягивая слова, заговорил Макс, — прежде чем вступить во взрослую жизнь, молодые люди путешествовали. Я не успел. Хочу восполнить пробел в образовании.

— Ты еще не напутешествовался?

— Нет. — Макс склонил голову к моему плечу. — Если помнишь курс истории, в то время постоянно шли войны — Японские, Турецкие, Балканские, Мировые. А потом, Лео не самый веселый спутник, много ворчит.

— Куда же мы поедем? — Перспектива была заманчивой: четыре стороны света и круглая Земля…

— Куда угодно, — пожал плечами Макс, вновь беря в руки наушники. — Возьмем глобус, закроем глаза и ткнем пальцем.

— На самолете? — Не верилось, что Макс второй раз повторит подвиг полета на железной птице.

— С тобой хоть на верблюде. Но передвигаться придется ночью.

Макс снова углубился в своего Вагнера. Я рассеянно перебирала нижнюю кромку свитера. Наверное, я просто еще не привыкла, что будущее настолько туманно и неопределенно. Но я обязательно привыкну.

Принесли обед. Макс прикинулся спящим. А может, он и правда уснул? Если я меняюсь, то и он может нахватать от меня вредных привычек — например, начнет спать. Какой бы вечный организм ни был, ему надо давать отдых, иначе нервные окончания перегорят.

Рыба оказалась вкусной. Не успели убрать лотки, как я уловила в двигателе новый звук. Голос из микрофонов сообщил, что мы идем на посадку. Я покосилась на Макса. Глаза его были плотно закрыты, дыхание медленное, на руках перчатки. Любой другой не сомневался бы, что он спит, но мне мелкое подрагивание его пальцев говорило, что мой любимый бодрствует и в любую секунду готов вскочить.

Валькирии летали на крылатых лошадях и забирали с поля боя воинов. Мы тоже летим. Уж не нам ли поручена миссия кого-то где-то забрать?

Из самолета мы выскочили первые. Макс крепко держал меня за руку, не давая возможности оглянуться. Приемный терминал, бесконечные лестницы. Сердце бухнуло в груди и неожиданно забило тревожную дробь. Вспотевшая ладонь выскользнула из холодной руки.

— Не останавливайся! Schneller! [30] Быстрее! (нем.)

Но взгляд уже невольно цеплялся за детали. Со звоном у женщины выпали из руки ключи, она присела их поднять… Мать ругает ребенка… Мужчина отчитывает парнишку в синей униформе… Сквозняк шевелит страницами журналов на прилавке… Мужчина пробует свой кофе и морщится… Зачеркнутый человечек в красном круге. Табличка над дверью «ХОДА НЕТ»… «Пах!» — Лопается под потолком лампочка…

Знакомый взгляд. Мне кажется, я слышу шуршащий звук, с каким сталь выходит из ножен.

— Na los doch! [31] Ну же! (нем.) — Макс крепко сжимает мою ладонь, требуя, чтобы я шла за ним.