Radclyffe: ЧЕСТЬ ПРЕВЫШЕ ВСЕГО

Выдохнув, Райан перешел к самому главному.

— Она лесбиянка. И в некоторых ситуациях эта информация может выйти наружу, стоит только нам привлечь внимание к Цапле. Она прекрасно это знает и пользуется этим.

— Как это происходит?

— Она часто бывает в гей-барах. Я не могу оставлять там своих агентов, даже если они работают под прикрытием. Никогда не угадаешь, в какой из баров она отправится. К тому же я не хочу, чтобы там все знали – вот входит Блэр Пауэлл! Она знакомится с женщинами, причем в тот момент мы никак не можем идентифицировать их. Мы не в состоянии узнать, куда они могут направиться, не можем направить туда агентов заранее. Мы вечно отстаем, лишь моля бога о том, что она не попадет в какую-нибудь переделку, прежде чем мы прибудем на место.

— Она неразборчива в связях? – ровным тоном спросила Кэм.

— У нее получается с женщинами лучше, чем у меня, — сказал Райан в отчаянии. – У нее нет постоянной партнерши. Черт, лучше уж была бы! Тогда, может, нам удалось бы отслеживать ее. Не то что бы она спит с кем попало, но и без секса долго не может.

— Что вы пытаетесь мне сказать, агент Райан? – спросила Кэмерон, устав от намеков. – Кроме того, что у нас есть не желающий сотрудничать важный объект с весьма проблемным образом жизни?

— Она разъяренное животное в клетке, а вы – новый надсмотрщик. Она пытается улизнуть из-под охраны вот уже много лет, и когда ей это удастся, кто-нибудь пострадает.

Кэмерон кивнула в знак согласия. Блэр Пауэлл жила под наблюдением с тех пор, как ее отец два срока был вице-президентом, а до этого – губернатором Нью-Йорка. Теперь, когда он стал президентом, ей оставалось, как минимум, еще больше трех лет находиться под более пристальным присмотром. Блэр была пленницей лишь своего имени, и Кэмерон понимала, что вряд ли кто-то стал терпеть эту ситуацию долго. Дело ухудшалось тем, что дочери президента приходилось скрывать свою сексуальную ориентацию. Если бы Кэм могла себе позволить роскошь сопереживать Первой дочери, то она бы почувствовала, в какой затруднительной ситуации та оказалась. Но личное счастье Блэр Пауэлл было не ее заботой, и Кэм не могла тратить время или терять объективность, думая об этом.

— Возможно, кто-то действительно пострадает. Но я намерена проследить, чтобы это была не она, — сказала Кэмерон.

— Агент Робертс? – обратился к Кэм похожий на Брэда Питта красавчик, когда она вышла из лифта на восьмом этаже особняка, окна которого выходили на южную часть Грамерси-парка. Он протянул ей руку с обезоруживающей улыбкой. — Я Мак Филипс. Остальные на командном пункте, мы называем его 'Орлиное гнездо'. Добро пожаловать.

Она пожала Филипсу руку, улыбнувшись названию командного пункта.

— Да, я Кэмерон Робертс. Что у нас на утро?

Она прошла с Маком в просторное помещение, разделенное на рабочие кабинки и станции с оборудованием перегородками высотой по плечо. Центр наблюдения занимал весь этаж и находился прямо под пентхаусом, где жила Блэр Пауэлл. В дальнем углу штаба располагалась небольшая комната для совещаний, отделенная стеклянной перегородкой. Там уже сидели остальные члены команды. По пути туда Филипс сверился с распечаткой, которая была у него в руке.

— Вы встречаетесь с Цаплей в 11 утра в ее пентхаусе, — сказал Мак. Он заметил промелькнувшее на лице Кэм легкое недоумение и пожал плечами. — Она не станет говорить ни с кем из нас. Она говорит, что когда ей нужно обсудить ее планы, это будет сделано лишь один раз и только с коммандером.

— Это ее право, — сказала Кэм. По дороге в комнату для совещаний она заметила большое количество видеомониторов, многокассетных магнитофонов, компьютеров и огромную электронную карту Нью-Йорка, на которой с точностью до минуты отражалось местонахождение полицейских патрульных машин. Такое же оборудование использовалось для наблюдения за Белым домом и его окрестностями, и по той же причине. Президент был уязвим через своих близких. Чтобы не демонстрировать эту уязвимость, семья президента должна была вести настолько нормальную жизнь, насколько это было возможно, а не находиться все время в сопровождении вооруженных охранников. Поэтому их охрану следовало осуществлять на расстоянии, со всей возможной незаметностью. Видимость свободы была уловкой, которую все они договорились сохранить навечно. Все, кроме Блэр Пауэлл, как это становилось ясно.

— Всем доброе утро, — энергично приветствовала Кэм команду, которая сидела за длинным столом. Она посмотрела в глаза каждому, после чего сказала: — У вас есть один час, чтобы рассказать мне все, что я должна знать об этой работе, а также то, чего, по-вашему, я знать не должна. Давайте начнем.