Вероника Кузнецова - Горбун

Моя русская прямота явно покоробила датчанина, а по губам второго незнакомца пробежала улыбка.

— Очень приятно познакомиться, — произнёс горбун, словно угадывая грозящую затянуться паузу и стараясь её заполнить.

Голос у него был глубокий, звучный, довольно приятный и соответствовал мощному туловищу, возвышавшемуся на стуле. Вероятно, если бы не горб, этот человек был бы высок. Меня приятно удивила чистая русская речь, без акцента, но и без того налёта небрежности, с какой теперь говорят даже дикторы радио и телевидения.

— Леонид Николаевич Дружинин, — представился горбун, не давая времени на дальнейшие размышления.

От этого имени у меня в груди что-то тягуче заныло, потому что моего брата, умершего несколько лет назад, тоже звали Леонид Николаевич, и первое время после его смерти я не могла слышать без содрогания, когда кого-то называли Лёня.

Сделав над собой усилие, я примирилась с тем, что горбуна зовут так же, как моего красивого брата, и постаралась больше к этой мысли не возвращаться.

— Очень приятно, — вежливо улыбнулась я. — Вы из России или…

Я не закончила, поняв глупость своего вопроса. Человек, говорящий на таком чистом, словно законсервированном, русском языке, не мог приехать из России, где русский претерпел большие изменения не в лучшую сторону.

— Или, — кратко ответил горбун. Слабая улыбка, оживлявшая некрасивое, но запоминающееся лицо, сошла с его губ, сразу приобретших твёрдую застывшую форму.

Я уже забеспокоилась, не обидела ли я его невзначай. Может, его или его родителей когда-то выслали из страны и упоминание об этом для него мучительно.

— Я родился в Англии, — вновь заговорил горбун. — Мои предки уехали из России ещё до семнадцатого года, и революция застала их в Париже. Назад им вернуться не удалось.

"И слава Богу", — подумала я, вспомнив про сталинские лагеря. Впрочем, не всех же сажали в эти лагеря. Может, его родители или деды благополучно адаптировались бы в новой России.

— Вы прекрасно говорите по-русски, — сказала я, желая сделать ему приятное, причём душой я не кривила. — Мне стыдно за свою речь.

Горбун лишь кивнул, и осталось непонятным, понравился ли ему мой комплимент или он воспринял его как банальную вежливость.

Хозяин дома и его гость упорно молчали, и мне вновь стало не по себе.

— Ира сказала, что вы уехали, и я поселилась в вашей комнате, — с трудом выдавила я из себя. — Если бы я знала, что вы так быстро вернётесь…

— Не беспокойтесь, я скоро уйду, — прервал меня Мартин. — Я зашёл за своими вещами.

Наверное, мне бы следовало сразу сообразить, что между Ирой и её мужем произошёл разрыв, тем более что я совсем недавно увидела её с Ларсом, но мысли мои ещё не освободились от горбуна и моего неудачного комплимента, поэтому я не могла так быстро перестроиться на проблемы семейной жизни моей подруги.

— Нет, зачем же, — запротестовала я. — Вам совершенно незачем забирать вещи. Сегодня уже поздно, да и Иру надо дождаться, а завтра я перееду в отель.

Горбун поднял стакан и сосредоточенно рассматривал прозрачное пиво на гаснущий вечерний свет. Только тут я сообразила, что мы сидим в потёмках, и повернула выключатель. Теперь стало отчётливо видно, что гримаса на лице Мартина носит не слишком лестный для меня характер.

— Мы разошлись с Ириной, — проговорил датчанин с отвращением. — Я постепенно перевожу свои вещи на новую квартиру, поэтому время от времени сюда заезжаю. Очень сожалею, что не знал о вашем прибытии и обеспокоил вас.

Колкая речь Мартина была построена правильно и, если бы не акцент, звучала бы превосходно.

— Извините, не подозревала о вашем разрыве, — резко сказала я, раздражаясь от тона, какой допустил этот невзрачный человечек. — Ира меня не информировала в своих письмах о ваших отношениях и, если бы вы сами об этом не объявили, я бы ни о чём не заподозрила.

Горбун поставил стакан на стол и повернулся к нам всем своим громоздким корпусом.

— Извините, Жанна, что мы втянули вас в такую неприятную историю, — вмешался он. — Вы приехали отдохнуть, а не заниматься семейными дрязгами, но, рано или поздно, вы всё равно бы узнали об этом.

Слова его приятно сгладили резкость Мартина и побудили меня первой сделать шаг к примирению.

— Да, конечно, — согласилась я как можно приветливее, правда, я до сих пор уверена, что моя старательно изображённая улыбка больше походила на оскал. — Мне очень жаль.

Наверное, нужно иметь специальный талант, чтобы непринуждённо говорить при любых обстоятельствах, даже тех, которые застают тебя врасплох. У меня этого дара нет, поэтому я беспомощно умолкла, почему-то надеясь, что горбун догадается придти на помощь и нарушит гнетущее молчание. Я осторожно посмотрела на него и сразу же отвела глаза, потому что наши взгляды встретились, а я чувствовала себя слишком неловко, чтобы выдерживать его пронзительное внимание.