Беверли Бартон: Самый желанный мужчина

Макс вытер волосы и торопливо надел джинсы и хлопковую рубашку с коротким рукавом.

Похороны будут в штате Миссисипи заметным событием, на заупокойную службу придет губернатор штата. Они с Луисом были старыми друзьями, когда-то состояли в одном студенческом братстве.

Организацией похорон займется похоронная контора Трендалла. Здесь, в Саммервиле, было всего две похоронные конторы — Трендалла для белых и Жардьена для черных. Даже в XXI веке погребения здесь разделялись по расовому признаку.

Макс сунул в задний карман джинсов бумажник, пристегнул к ремню мобильный телефон, быстро вышел из спальни и поспешил вниз по лестнице. По дороге к парадной двери взял с комода ключи от машины. Набирая код сигнализации, он подумал, не заехать ли в коттедж Ивонн, чтобы сообщить ей о смерти Луиса. Но потом решил, что, пожалуй, просто позвонит ей из машины по мобильному и попросит прийти в дом и подготовить все к возвращению семейства. Ивонн вела в доме хозяйство задолго до того, как Макс и его мать переехали в Белль-Роуз. Ивонн и ее брат выросли на плантации вместе с сестрами Десмонд, а их мать служила в семье экономкой.

Не более чем через пять минут после звонка сестры Макс уже гнал свой «порше» в сторону города, выжимая педаль газа. Он очень надеялся, что Меллори сможет продержаться до его приезда. Единокровной сестре Макса было всего восемнадцать, и для своего возраста она была довольно незрелой. Мать и Луис ее очень избаловали. Иногда Макс задумывался, не потому ли Луис любил Меллори до безумия и безбожно ее баловал, что его первый и единственный, кроме Меллори, ребенок полностью вычеркнул его из жизни? Пока черный спортивный автомобиль несся по улицам округа Десмонд, штат Миссисипи, Макс мысленно составлял список дел, которые необходимо сделать как можно скорее. Он бы предпочел, чтобы в этом списке не значился звонок Джоли Ройял. Старшую дочь Луиса Макс в последний раз видел, когда той было четырнадцать, и за все время, прошедшее с тех пор, как Луис отослал ее из Белль-Роуз, ни разу с ней даже не разговаривал. Сколько раз Луис посылал ей приглашение приехать домой, хотя бы ненадолго, в гости, сколько раз тетя Кларис умоляла ее вернуться в Саммервиль — все безрезультатно, Джоли упорно отказывалась. Она заявила отцу и тетке, что ноги ее не будет в Белль-Роуз — до тех пор пока там живет эта женщина. «Этой женщиной» была Джорджетт Клифтон Деверо Ройял.

Ивонн вынула из духовки сковороду со свежевыпеченным кукурузным хлебом и перевернула его на тарелку. Ее сын Терон каждый четверг приходил к ней домой на поздний обед. Ивонн хотела, чтобы он совсем к ней переехал, но он только смеялся над таким предложением.

— Мама, мне тридцать девять лет, и я живу один уже двадцать лет, с тех пор как уехал учиться в колледж, — обычно отвечал Терон. — Да я никогда и не жил на старой плантации. Может, для тебя Белль-Роуз и дом, но не для меня.

Ивонн не считала, что Терон так уж не прав в своем отношении. Она жила в коттедже, предоставленном Луисом Ройялом, — в том самом, в котором жила ее мать все годы, пока служила экономкой в семействе Десмондов. Терон принадлежал к новому поколению чернокожих. К поколению современных афроамериканцев, которые отвергают все, что связано со старым порядком вещей, что хотя бы отдаленно за что бы не оставила. Как можно было объяснить Терону глубокую эмоционатьную связь, существовавшую между ней и Кларис? Даже если она расскажет ему всю правду, сможет ли он принять ее преданность белой женщине?

— Ужин выглядит аппетитно, — сказал Терон. Ивонн поставила кукурузный хлеб на стол, а сын отодвинул для нее стул. — Ты лучшая кухарка в округе Десмонд.

Ивонн только скромно улыбнулась. Она села за стол и взяла с белой льняной скатерти белую льняную салфетку. Ей всегда нравились красивые вещи: элегантный лен, фарфор, хрусталь. Хотя ее дом был скромнее многих других, она гордилась и самим коттеджем, и его убранством. Вести себя как настоящая леди она научилась от сестер Десмонд. Кларис когда-то сказала ей: «Настоящей леди можно быть независимо от цвета кожи».

За ужином, состоящим из цыпленка с жареной картошкой и кукурузного хлеба, Терон обсуждал с матерью свои планы когда-нибудь баллотироваться на должность окружного прокурора округа Десмонд, а возможно, в один прекрасный день и на должность губернатора. Ивонн очень гордилась своим единственным сыном, который даже в детстве далеко превосходил самые смелые ее ожидания. Будь ее муж жив, он бы тоже гордился Тероном. Но Осей умер, когда мальчику было всего десять лет. Ивонн до сих пор тосковала по Осей, но могла видеть продолжение мужчины, которого любила, в сыне. Высокий, широкоплечий, красивый, с ослепительной улыбкой, он согревал ее сердце.