Татьяна Белая - Любви все возрасты покорны

Заставить ее бросить курить я тоже не имею права. Если это доставляет ей удовольствие — пусть курит. Просто я теперь сам покупаю ей самые легкие и безопасные сигареты. И заметил, что она стала намного меньше курить.

Понимаешь, Лена, Анюта моя умна, начитана, самобытна, талантлива, наконец. У нее существует свой внутренний мир, в который даже мне нет полного доступа. Я хочу, чтобы ей было комфортно и уютно жить со мной. И совершенно не хочу ничего в ней менять и ломать. Так же как она ничего не пытается поменять во мне. Потому, что это не реально. И мы оба это понимаем. Если бы это было не так, у нас бы ничего не сложилось.

Я не представляю, что вот бы моя Анютка, заглядывала мне в рот, ходила передо мной на цырлах, пыталась во всем угодить, со всем бы соглашалась, лебезила передо мной. Да, я бы через неделю застрелился.

Я вижу в ней главное, я вижу в ней ее суть. Она для меня и любовница, и друг, и советчик, и мамочка. В каких-то случаях, и оппонент, что тоже необходимо. И пусть в ней все остается так, как есть. Может для кого-то, определенные ее характерные черты были бы неприемлемы. Для меня именно такая, какая она есть, это то, что мне нужно! Со всеми ее слабостями, странностями и заморочками.

Зато я точно знаю, что мне никогда не будет с ней скучно!

— уверенным и довольным тоном заключил Оболенский.

— Да, далеко не всякий муж так воспринимает свою жену, — покачав головой, сказала Елена.

— Не жену, Леночка, а, прежде всего, любимую женщину, — поправил Стас.

Ужин продолжался. Кроме оленьих языков, Анна выставила на стол огромное блюдо с рыбным ассорти из северных рыб и черную икру.

— Мой Володька умрет от зависти, когда я ему расскажу, чем вы меня здесь угощали, — сказала Лена.

— Володька это, надо полагать, муж? — поинтересовался Стас. — А дети?

— Двое сыновей у меня. Старшему двенадцать, а маленькому четыре годика исполнилось.

— Две виноградинки, значит у мамы, — пошутил Оболенский.

— Нет, Виноградова — это моя девичья фамилия. Я не меняла фамилию ни первый, ни второй раз.

— Так ты второй раз замужем? — спросил он.

— Да, но отец у моих детей один, — с хитрой улыбкой ответила Елена.

— Вот как! Тебе тридцать два, старшему двенадцать, а во сколько же лет ты первый раз замуж выходила? — удивился Стас.

— В первый раз я вышла замуж почти в двадцать, а родила от будущего второго.

— Уже интересно, а поподробнее, — с удивленным выражением лица попросил мужчина.

— Со своими мужьями я познакомилась в институте, — начала свой рассказ журналистка. — Они были друзьями и учились на два курса старше меня. Оба ухаживали за мной, но я выбрала Володю. Слава тоже был в меня влюблен, но вел себя корректно, вроде бы ни на что не претендовал, и частенько мы проводили время втроем.

Мы с Вовчиком дружили около года, были уже близки и собирались пожениться. И вдруг, по программе обмена студентами был объявлен конкурс. Несколько наших лучших студентов должны были поехать в Канаду, а их студенты приехать к нам. Оба моих друга тоже участвовали в конкурсе.

Когда Володя пришел ко мне и сказал, что он вошел в число победителей и уезжает на два года, я очень расстроилась. Мы тогда уехали на дачу и провели там два выходных дня. Я плакала и уговаривала Володьку отказаться от поездки. Ночью, наверное, в порыве страсти он даже пообещал мне, что останется.

Но, видимо, посоветовавшись с родителям, все-таки решил ехать. Мы сильно поругались и наговорили друг другу гадостей. Я сказала ему, что если он уедет, то выйду замуж за Славку. Вовка психанул и ушел, хлопнув дверью. Я его даже не провожала. Он уехал, и не писал мне, и не звонил.

А, где-то, через месяц, я почувствовала, что беременна. Славик всегда был рядом. Он уверял, что Володя не пишет и ему. А когда узнал о том, что я жду ребенка, сделал мне предложение.

Чтобы у меня не оставалось сомнений, сказал, что получил письмо от одного из наших студентов и узнал, что Вовка там живет с канадкой и, вообще, не собирается возвращаться.

Это потом, когда уже Дениска родился, и мы были женаты, я нашла у него Володины письма, в которых тот умолял друга поговорить со мной, чтобы я сменила гнев на милость и написала ему.

— А сам так тебе так и не написал? — спросила Анна.

— Письмо от него я получила только через полгода. Оказалось, что Слава сообщил другу, что мы с ним согрешили, я забеременела, и он вынужден был на мне жениться. Поэтому в Володином письме были только упреки и ни слова о любви.