Татьяна Белая - Любви все возрасты покорны

— От сюрпризов наших деточек в петлю залезешь, — продолжала возмущаться Ольга Ивановна. — Им учиться надо, а не детей рожать!

— Что решил сын? — мрачно спросил мой отец.

— Мы с Ирой женимся, а я поступаю на заочное отделение. Буду учиться и работать.

— Сыночка, — вмешалась мама, — может, вы зарегистрируетесь, Ирочка с малышом будут жить у нас, а ты все-таки поступишь, куда мечтал?

— Нет. Я должен содержать свою семью сам, — ответил я.

— Георгий! Ну, что ты молчишь? — взмолилась мама. — Мы должны помочь своему ребенку. Что, мы их не прокормим?

— Лиза, я нашему Р Е Б Е Н К У ляльку делать не помогал, но в помощи сыну не отказываю. Помогу устроиться на тяжелую, но хорошо оплачиваемую работу, — ответил отец.

— Господи! Какие вы Оболенские все упрямые, — обреченно проговорила мама.

— Все! Я сказал! — закончил семейный совет отец.

Тогда встал дед Моисей. За все время он не проронил ни слова. Дед подошел к отцу и неожиданно для всех, отвесил бывшему боевому офицеру и первому секретарю райкома партии увесистую затрещину. Отец потом несколько дней затылок потирал.

— Я говорил, чтобы ты научил сына пользоваться презервативом? А ты все считал, что он еще пацан. Вот и расхлебывай теперь проделки своего пацана! — зло сказал дед.

Потом он направился ко мне. Честно говоря, я бы не удивился, если бы он вытащил ремень и выпорол меня на глазах у всех. Но дед подошел ко мне, поцеловал в лоб и сказал:

— Ты мой внук. Ты Оболенский. Жить будете у меня. Все. Я сказал!

— После смерти бабушки дед жил с нами. Квартира его также как наша, была в деревянном неблагоустроенном доме на втором этаже. Леночка, как молодая москвичка, ты, может быть, не представляешь, что такое неблагоустроенный дом. Это значи чное. Воду привозили на машине-водовозке, и все заполняли свои кадки. Потом отработанную воду и мусор нужно было выносить на помойку.

Но мы с Иринкой были безмерно счастливы. Не надо ни от кого скрываться, живем отдельно, все прекрасно.

Конечно, с рождением сына лиха-то мы хватили. Бессонные ночи, пеленки, болезни. Ну, в общем, все то, что испытывают молодые, с рождением ребенка. Иришка готовить еще толком не умела, а поесть-то я любил. Так что частенько бегал к маме на обед. Моя мама очень много помогала. А дед Моисей, с рождением правнука, от гордости, аж помолодел. Любимым его занятием стало гулять с ним. Он возил его коляску с осторожностью, как хрустальную. Разговаривал с ним на иврите и уверял, что Юрась его понимает, только еще отвечать не научился.

— Ваша мама помогала, а теща? — поинтересовалась журналистка.

— Тещу в то время я даже на порог не пускал, — с усмешкой сказал Оболенский.

— Что так?

— Дело в том, что уже после семейного совета теща все-таки договорилась со своей знакомой об аборте и заставила дочь поехать с ней на пару дней в Тюмень. Слава богу, я об этом узнал и рванул за ними. Деньги на билет мне дал мой отец. Я буквально вытащил Иринку на руках прямо из больницы. Тогда я сказал будущей теще, что даже издали ей ребенка не покажу.

Хотя я, конечно, знал, что Ира бегала с Юркой к матери, когда я был на работе. Но, чтобы не огорчать ее, я делал вид, что не догадываюсь. А перед армией мы с Ольгой Ивановной помирились. Я сам предложил Иришке сходить вместе к ее матери и " выкурить трубку мира". Поумнел, наверное, за год.

— Скажите, Станислав, а в душе вы никогда не жалели, что не уехали учиться в Москву?

— О том, что не уехал в Москву — нет, это точно. Однако врать не буду, иногда бывало очень тошно. Хотелось и в спортзал сходить, и на каток, и на охоту, да даже на танцы.

Но знаешь, Лена, когда мой сын стал подрастать, улыбаться, узнавать меня, обнимать своими маленькими ручками, я замирал от радости и нежности к этому крошечному человечку. А уж когда он произнес — "папа", восторгу моему не было предела. На вечере встречи выпускников я всем показывал фотографию своего сына и учителям, и одноклассникам, и даже техничке.

Когда меня призвали в армию, моему Юрке было уже 11 месяцев. Пацаны прощались со своими подружками, а я целовал на прощанье своего кучерявого сынулю и любимую жену.

— А за что вы получили боевую награду? И где это произошло, если не секрет? Тогда еще не было ни Афгана, ни Чечни, — поинтересовалась Елена.

— Давайте эту страничку моей биографии мы опустим, — жестко ответил Стас. — Где мы были я, конечно, знаю, но вот для чего и зачем, до сих пор не могу понять. А награду я получил по дурости.