Скотни Джеймс - Бесценный дар

– Она душу вкладывала в перестройку этих лачуг, – сказал Мак.

Рори посмотрел в папку. Ветер взметнул страницы, и он увидел набросок с внешним видом коттеджей. Простые, выверенные линии свидетельствовали о таланте Энн, о ее серьезном отношении к делу.

– Дьявол, – пробормотал Рори. – Пойдемте, Мак, покажите и объясните, что вы такое придумали.

Первый раз за их разговор Макриханиш улыбнулся.

– Так-то лучше, парень. Вот здесь мы поставим каменные стены, чтобы разделить эти домики. Я сам этим займусь, как только вернусь зрячим из Эдинбурга…

Энн изучала брошь-на-счастье. Это был романтический символ вечной любви, в которую она по-прежнему верила, что бы там ни говорил Рори. И хотя она любила Рори сильнее, чем кого-либо в своей жизни, она сделала роковую ошибку, пытаясь изменить его.

А зачем? Он был высокомерным шовинистом, очаровательным диктатором. Он ни в чем не был похож на американцев, которых она знала, и в этом была его индивидуальность. Он был потомком неистовых древних воинов древней Шотландии. Так почему она думала изменить то самое, что изначально привлекло ее к нему?

На самом деле Энн не могла этого сделать, это она понимала. Она не могла изменить самого Рори, она только пыталась изменить его мысли, обстоятельства его жизни. Она хотела только избавить его от окостеневших традиций, которые ограничивали его. Может быть, она должна пойти к нему и все объяснить.

На краткий миг она решила так и сделать, но потом отказалась от этой идеи. Другое дело, если бы все заключалось только в оскорбленных чувствах и раненой гордости, – но Рори ведь никогда не говорил, что любит ее. Ни разу. Даже когда она призналась ему в любви. И когда он говорил, что хотел, чтобы она осталась с ним в Шотландии, он ничего не сказал о женитьбе. Она думала, что просто быть с ним – этого довольно, но теперь… Теперь она знала, что ее гордость выше этого.

Она безответно любила Рори, вот в чем было дело. В отчаянии женщины часто совершают отчаянные и глупые поступки. Его ярость разрушила ее хрупкую мечту и вернула в реальный мир, и неожиданно она поняла, что хочет или всего, или ничего. И в основании всего этого была мысль: Рори недостаточно сильно любит ее.

Энн вернулась в замок с решением, что единственное, что она может сделать, – это покинуть Данрэйвен и вернуться домой. Она искупалась, оделась, упаковала свои вещи. Даже мысль о том, что она теряет возможность получить пять миллионов фунтов, не тронула ее. Пусть они достанутся Рори, его наследникам, шотландскому правительству. Белла позаботилась о сохранении замка, а только это и важно. У Энн еще оставалась часть тех денег, что она получила раньше, а даже если и нет, Мак-Криммон не позволил ей влезть в долги, с которыми она не смогла бы расплатиться, как только найдет новую работу. Быть богатой хорошо, однако старая поговорка права – деньги не решают ничего. В ее случае они только все испортили.

Энн окинула Шотландскую комнату прощальным взглядом. Она будет скучать по ней, это она знала, как и по многому другому в Данрэйвене.

– Белла, мне очень жаль, – сказала она. – Я пыталась сделать все, чтобы исполнилось ваше желание.

Она бережно положила брошь-на-счастье рядом с урной Беллы Мак-Дональд.

– Прощайте, – прошептала Энн. – Спасибо за все.

Подхватив свой чемодан, она вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.

– Ты свихнулась, дочка? – возмущалась Фиви. – Ты что же, думаешь ехать до Кэмпбелтауна на автобусе?

– Фиви, пожалуйста, – взмолилась Энн. – Я слишком устала, чтобы все объяснять. Не сердитесь на меня.

– Да я совсем не потому. Просто не могу смотреть, как ты уходишь.

– Но, Фиви, если уж что случилось, силой не поможешь. И я хочу, чтобы вы мне пообещали не говорить ничего Рори о том, что я уехала. Пусть думает, что я у себя в комнате до обеда…

– А ты не боишься, что он побежит за тобой следом? – спросила домоправительница.

– На самом деле я боюсь, что не побежит. – Она взяла Фиви за руку и крепко ее сжала. – Я просто не хочу проверять это.

– Это совершенная ерунда!

Энн оставила ее слова без внимания.

– Я оставила тут кое-что из одежды и вещей в своей комнате. Делайте с ними что хотите. И вот еще о чем я хочу просить. Присмотрите, пожалуйста, чтобы прах Беллы развеяли в ее день рождения, хорошо? Я полюбила вас, Фиви, – Энн заторопилась, – и если не возражаете, я напишу вам как-нибудь.

– Возражаю? – Фиви смахнула слезы. – Да зачем бы мне возражать? Я разобижусь, если не напишешь.