Лето закончилось, когда я вообще уже не знала что делать и как расхлебывать эту кашу с любовью, которая меня утомила. Иногда даже такая чудесная штука как лето кончается вовремя. Мы разъехались по разным городам, обменявшись адресами. Потом был год активной детской переписки. Писали о школьных делах, о друзьях, о прошедшем лете. Надо заметить, разлука снова вернула в мое сердце любовь. В тот год я постоянно думала о Коле. Просто вот ходила, и все время у меня в мыслях был он. Я придумала код, которым мы писали письма, и расшифровать их можно было только с помощью ключа, который был только у нас двоих. Однажды он написал мне кодом "Я тебя люблю". Письмо обожгло мне руки. Код я знала почти наизусть, мне даже не требовался ключ, чтобы понять, что он написал. Я порвала письмо и выбросила. И не написала ответ. Это был конец нашей любви. Я больше ничего не хотела. Потом я сказала ему, что не получала никакого письма.
Так закончился мой первый роман. На следующее лето все изменилось. У меня появилась другая компания. Кольку я просто не могла видеть. Я ненавидела его! Или это было какое-то другое чувство, ведь ненависть тесно связана с любовью. У меня же никакой любви не осталось. Видя его, я испытывала стойкое желание куда-нибудь убежать. А говорить с ним — это было просто мучение, выше моих сил. При встрече прятала глаза, что-то лепетала, сутулила плечи, желая стать невидимкой… мне было стыдно за то, что я его любила. Перед самой собой.
Потом подобная вещь со мной приключалась еще много раз. Как только понравившийся парень начинал со мной встречаться, меня будто отвращало от него. Я могла любить лишь на расстоянии, лишь недоступный объект. Не знаю, случалось ли такое с другими девчонками или со мной было что-то не так. Взаимность становилась слишком тяжкой ношей, я не могла ее вынести.
ЗЫБКАЯ ПОЧВА
В тот год мое сердце было разбито. По-настоящему разбито. Все, что раньше — детские шалости и смех. Дартаньян, который не стал моим папой, хотя я страстно желала этого. Мой детский жених Лешка, пописавший на меня в семь лет, выделываясь перед своей новой подружкой, и не убитый лишь потому, что я не смогла его догнать. Колька, который похабно издевался надо мной в ответ на мои любовные признания. Все это не ранило, а лишь слегка царапало. Но то, что произошло в четырнадцать — заставило меня по-настоящему страдать. И мне так жаль себя — ту. Даже сейчас.
Новая любовь приключилась со мной все в той же деревне. В городе в четырнадцать лет ты еще ребенок. Можно влюбляться в киноактеров, но в саму тебя еще никто не влюбляется. Во всяком случае, явно. В деревне же четырнадцатилетние часто уже работают, помогая родителям, получают зарплату и считаются вполне взрослыми людьми.
Я пропустила одно лето, провела его в Севастополе, поэтому, приехав в деревню, была поражена, насколько все изменилось. Компании моих пацанов больше не было. Никто не играл в войнушку и не строил "штабов". Никто не гонял на великах. Вся приезжая молодежь, начиная с четырнадцати лет, развлекалась тем, что по вечерам ходила в клуб на танцы, а днем помогала бабкам в огороде. Я прибилась к своей троюродной сестре Иринке и ее подружкам — толстой Ольге и Ксюхе. Теперь они стали моей компанией. И хотя чувствовала я себя среди них не очень-то уютно, я стала изображать изо всех сил дружелюбие и веселость, дабы они приняли меня к себе, и мне не пришлось слоняться в одиночестве, когда вокруг такой движ. У всех девчонок были сиськи, поэтому хоть в этом я больше не испытывала комплексов. У моей сестры Ирки сиськи выросли даже больше чем у меня, что не могло не радовать, ведь за пару лет они отрасли у меня изрядно.
Ирка была маленькой, круглолицей москвичкой с модной короткой стрижкой. Скорее миленькой, чем симпатичной. Оля интересная на лицо, но толстая. И, как и Ирка, очень веселая и заводная. У Ксюхи лицо казалось странным, какой-то дефект нижней челюсти. Она была старше нас на пару лет и девчонки ее уважали. Посмотрев на девчонок, я решила, что в этой компании главной красоткой буду я. Даже не смотря на мою стеснительность и полную неспособность к кокетству. Как нескромно!
В первый же вечер мы пошли в клуб. Через несколько лет клубами начали называть пафосные городские заведения, и это вмиг стало модным словечком. В наше же время название клубов носили исключительно деревенские дома культуры, где на верхнем этаже неизменно располагалась библиотека, а на нижнем большое фойе с агитплакатами и кинозал. Вечером в кинозале сдвигались все сидения к стенам, освобождая в центре пятачок для танцев. На сцену ставили мелькающие разноцветные фонари и включали модную музыку. Обычно музыка была одна и та же, поэтому даже самые унылые немодные песни через пару недель становились местными хитами.
Читать дальше