Борис Михайлов - Любовная лихорадка и золото скифов

Спецкоманда квартировала в старой возвышенной части Феодосии. В окрестных домах — мазанках, сохранившихся при бомбежках и обстрелах, жили многие офицеры. Этот район считался наиболее безопасным. На самом деле, партизаны как раз и укрывались здесь, а если не доставляли беспокойства немцам, исключительно, чтобы не привлекать внимание к местным жителям.

По склону горного массива лепились домики и виноградники, в которых прятались партизаны. Выше, до самого Коктебеля, простирались голые каменистые горы и долины, в которых трудно укрыться. С двух других сторон город переходил в ровную степь. И партизаны, если не скрывались в домах жителей, прятались именно на склоне горы. Любимые их места в самой Феодосии, район Карантина и крепости, а еще Старокрымские леса.

Время от времени комендант устраивал масштабные поиски партизан, привлекал весь гарнизон, и солдаты несколько суток без перерыва прочесывали лесистые отроги и виноградники.

Несмотря на важную миссию лейтенанта Йозефа Брауна, случалось, что и его команду отправляли ловить партизан. Лейтенант в этих случаях чаще увиливал и пока Эрвин с товарищами, не смыкая глаз, ползали среди виноградников, умудрялся найти себе срочное задание в Керчи.

Эрвин подозревал, что лейтенант специально отправлял их, чтобы не иметь свидетелей. В Керчи он встречал пароходы с таинственным грузом из России. Однажды Эрвин понял, что это за груз. Увидел под кроватью мешок старых досок с ликами русских святых — иконами, и отдельно в плащ — палатке, аккуратно завернутые в тряпки, золотые и серебряные части окладов икон. Что это иконы, Эрвин, не догадался бы. Был слишком молод и понятия не имел о ценности старых досок. Лейтенант, устроив как-то пьяную вечеринку с друзьями, показал им несколько досок и объяснил, что это очень ценные иконы какого-то давнего века. Под кроватью Эрвина привлекали не доски — иконы, а плащ-палатка, в которой кроме окладов от икон, находились старинный кинжал, куча монет с портретами римских или греческих полководцев, цепочки, почерневшие от времени, но наверняка золотые, как и непонятные металлические предметы неправильных геометрических форм. Только через полвека, когда полистал энциклопедии, принесенные племянником, узнал, что археологи называют их бляшками. По краям, где потрескался покрывающий их слой многовековой грязи, они блестели. Эрвин рассмотрел несколько бляшек, взвесил на ладони, понял, эти уж точно не из бронзы, а золотые. Приподняв узел, Эрвин определил, что потянет килограммов на пятнадцать, а то и больше. Лейтенант вряд ли все пересчитал и помнит. Решил конфисковать несколько вещиц и принялся перебирать металлические пластинки, выбирая с симпатичным рисунком. Рельефное изображение, почти сглаженное и утопленное в засохшей земле, рассмотришь не сразу, и Эрвин забыл о времени, поглощенный изучением непонятых предметов. За этим занятием его и застал неожиданно вернувшийся лейтенант.

— Рядовой Вакер, кто позволил копаться в моих вещах! — заорал он, изменившись в лице.

— Смею доложить, герр лейтенант, готовлюсь мыть пол, решил навести порядок.

Лейтенант сообразил: если Эрвин догадался, почему не отправлено это богатство с остальным грузом в Германию, лучше не поднимать шума.

— Думаешь золото? Бронза. Музейной ценности не представляет. Друзья где-то нашли, притащили мне.

"Рассказывай — ценности не представляет. Золото настоящее. Друзья… Лейтенант не промах. С таким богатством после войны можно неплохо зажить"! — подумал Эрвин и счел за лучшее промолчать.

— Уборкой занимаешься? — сменив тон, спросил Браун, словно не застал солдата за инспекцией своих вещей.

Эрвин продолжил игру и подтвердил.

— Так точно, господин лейтенант. Два дня пол не мыли, я и вытащил все из-под кровати, чтобы не намочить.

Из хозяев в доме жили неопределенных лет старуха и ее одиннадцатилетняя внучка Даша. Немцы с ними почти не общались. В обязанности русских входило следить, чтобы в сенях всегда стояли ведра с водой, и был наполнен рукомойник, они же выносили из-под него грязную воду. И полы мыли обычно русские — бабка или внучка, почему рядовой Вакер решил заняться полами, лейтенант не поинтересовался.

Эрвину ничего не оставалось, как взяться за мойку полов, а лейтенант с трудом поднял узел и унес. Мешок с досками оставил. Эрвину не пришло в голову проследить, куда лейтенант перепрячет узел, и вскоре забыл о нем. Другие проблемы волновали молодого солдата. Всё реже удавалось встретиться с Ольгой. Лейтенант в последнее время стал нервным, часто срываться на крик, психовал. Ежедневно таская свою команду в места раскопок, стал торопить, не позволял подолгу перекуривать как раньше. Возвращались поздно ночью.