Татьяна Туринская: Сладкий перец, горький мед

— Ну что тебе еще надо? — белый от злости Патыч готов был убить непокорную девчонку. — Я за тобой уже два года бегаю собачонкой! Смеются все вокруг! Сколько еще ты будешь издеваться надо мной?! Я устал. Понимаешь, я просто устал уже от твоих фокусов. Чего ты хочешь? Чего тебе не хватает?!

Таня выслушала гневную тираду собеседника и совершенно по-детски прыснула в кулачок:

— Да ничего мне от тебя не надо. Патыч, скажи пожалуйста, ты действительно не понимаешь, что не нужен мне, или просто притворяешься? Я ведь тебе уже два года твержу: уходи, отстань от меня. А ты думаешь, что я строю в отношении тебя коварные планы? Нет, Патыч, ты мне действительно не нужен. Уходи, я тебя не держу.

Реакция на ее слова была явно неадекватной: задыхающийся от гнева Патыч размахнулся и закатил ей звонкую пощечину. Ударил со всей своей немалой силы, не учитывая того, что перед ним не женщина даже, девочка, юное эфемерное созданье. Таня отлетела к противоположной стене парадного и больно ударилась спиной. Щека горела, но боли она не чувствовала. Чудовищная волна унижения возмутила, взбесила. Так хотелось уничтожить обидчика, растоптать его человеческое достоинство, причинить боль и физическую, и моральную. Но что она, хрупкая пятнадцатилетняя девочка, могла сделать здоровому двадцатилетнему лбу? Прошипела сквозь зубы:

— Ну что ж, спасибо, милый. Я и раньше тебя не держала, а уж теперь-то ты точно свободен! Если ты надеялся добиться меня таким образом, то ты сильно ошибся. Я такое не прощаю. Пошел вон!

Патыч размахнулся и ударил еще раз:

— Дрянь! Люблю и ненавижу!

Таня промолчала. Глянула уничтожающим взглядом на негодяя и пошла прочь. Патыч, все еще белее мела, догнал, обхватил униженную девочку, словно сам испугался того, что натворил, стал осыпать ее лицо поцелуями:

— Прости меня, детка, прости, я не хотел сделать тебе больно. Я просто сорвался. Прости…

Таня вырвалась из его объятий и вновь попыталась уйти, но опять же была схвачена пылким поклонником:

— Ты ведь сама меня довела! Что тебе еще надо?!

Молча Таня вырвалась из крепких объятий и ушла. На сей раз Патыч не стал ее останавливать.

После этого происшествия Патыч подстерегал Таню у школы каждый день. Молча шел рядом с ней, провожая до дома. И, не произнеся ни слова, непременно оставался один у захлопнувшейся перед его носом двери.

Выждав несколько недель таких молчаливых свиданий, надеясь, что его упорство будет оценено по достоинству, в один из дней нарушил молчание:

— Наверное, теперь ты меня ненавидишь?

Не глядя на спутника, Таня ответила равнодушно:

— Ненавидеть можно того, кого раньше любила. Мне на тебя просто наплевать. Зря ты за мной ходишь. Не теряй времени даром. Я все равно никогда тебя не прощу.

Патыч остановился, преградил Тане дорогу собою:

— Ну погорячился, взбесился — что тут такого? Подумаешь, ударил! Сама же довела. Ну хватит, мир?

Таня помолчала минутку, с недоумением разглядывая собеседника, потом возмущенно спросила:

— Патыч, что тебе от меня нужно? Ради чего такие жертвы? Ты таскаешься за мной два года, сначала избиваешь меня, потом просишь прощения. Ради чего все это? Ради сомнительного удовольствия провести со мной пару часиков в постели? Уймись, найди себе другую дуру. Меня тебе не видать. У тебя и раньше шансы были нулевые, теперь же вообще говорить не о чем! Я никому и никогда не позволю поднимать на меня руку!

Патыч с готовностью отозвался:

— Хорошо, я все понял, больше не буду.

— А больше и не надо, ты уже сделал все, что мог. Так что спи спокойно, дорогой товарищ, и забудь сюда дорогу.

Патыч снова начал закипать:

— Да чего ты от меня хочешь? Чего тебе не хватает? Красивых слов при луне, громких признаний? Пожалуйста — я тебя люблю. Достаточно? Или, может, погромче надо, чтобы все услышали? Вот так, — и заорал во всю глотку: — Я тебя люблю!!!

Таня попыталась обойти припадочного, но он схватил ее за руку:

— Куда же ты? Теперь ведь вся округа знает, что я в тебя влюбился. Чего еще изволите? Может, хочешь стать моей женой? Пожалуйста, давай поженимся, я готов хоть сейчас!

Таня посмотрела на него, как на душевнобольного:

— Ты в своем уме? Тебе к доктору нужно. Иди уже, женильщик, — сказала примирительно и вновь попыталась было уйти, и вновь была остановлена перевозбудившимся влюбленным.

— Да не шучу я! Я хочу быть с тобой! Давай поженимся!

Спокойно, как неразумному ребенку, Таня стала объяснять: