Майк Гейл: Скоро тридцать

Сердечно благодарю всех «обыкновенных подозреваемых», которые помогли мне реализовать этот проект. Как всегда, отдельного упоминания достойна моя жена Клэр. Если бы не она, то, выложив за эту книгу заработанные упорным трудом деньги, вы получили бы лишь несколько сотен чистых страниц.

Всем участникам: живите долго и счастливо!

По мнению эксперта X, одной из причин современных психологических травм является то, что общество помешалось на «вечной молодости». Многие из тех, кто родились после 1965 года, стараются доказать, что они еще «молоды душой», катаясь на роликовых коньках, занимаясь аэробикой или посещая ночные клубы… «Вечная молодость» стала современной чашей Грааля. А возникновению этой тенденции во многом способствовало обилие изображений молодых людей в газетах, журналах и на телевидении, а также страх показаться «слишком старым» перед своими сослуживцами.

Из статьи в газете «Бирмингем Ивнинг Мэйл»

Помню, что, когда мне исполнилось тридцать, я сказал себе: «У меня больше нет оправданий. Я теперь должен сам во всем разобраться».

Брэд Питт, 1999

Ностальгия(сущ.) — 1. Стремление снова пережить какие-либо ситуации или события из прошлого. 2. Проявление этой эмоции, например в кино, литературе и т. д. 3. Тоска по дому, семье или родине.

Словарь Коллинза

Все дело в том, что я, Мэтт Бекфорд, долгое время с нетерпением ждал того дня, когда мне наконец исполнится тридцать. Я не мог дождаться момента, когда — благодаря тому, что мне уже тридцать, — на моей полке для вина действительно будет стоять вино. Не слишком-то большие амбиции, подумаете вы, и будете, наверное, правы, но вы — это вы, а я — это я. Просто между появлением в моем доме бутылки вина и тем моментом, когда она опустеет, проходит от двадцати минут (в плохой день) до двадцати четырех часов (в не очень плохой день). И это не потому, что я алкоголик (пока еще нет). Просто я люблю вино и, кроме того, вообще не умею себя сдерживать. Так что же я хочу всем этим сказать? А вот что (будьте внимательны!): полки для вина по своей природе предназначены для того, чтобы ставить на них больше чем одну бутылку. На некоторые можно поставить шесть, а то и все двенадцать — точная цифра роли не играет. Зато играют роль вот эти серьезные вопросы, возникающие из-за существования полок для вина и желания их иметь:

1. Кто на самом деле может себе позволить купить сразу двенадцать бутылок вина?

2. У кого из тех, кто может себе это позволить, хватит силы воли на то, чтобы иметь дома двенадцать бутылок вина и, придя домой после трудного дня, не выпить их все?

3. Кто вообще думает, что полки для вина — это хорошая вещь?

Ответ на третий вопрос, а также и на два первых, конечно же, прост: люди за тридцать (как их называет моя девушка Элен), то есть те, кому тридцать с чем-то или просто тридцать, кому еще совсем недавно было только лишь за двадцать и которым теперь… ну, не совсем за двадцать. Люди вроде меня. Пока нам еще не было тридцати, мы экономили, копили и жертвовали чем-то, чтобы однажды в будущем позволить себе купить сразу несколько бутылок вина, поставить их на шикарные полки в шикарной кухне и… не выпить их. Ну, хотя бы не выпить все сразу. Нам хочется похвастаться приобретенной за все эти годы сдержанностью, вкусом к более тонким наслаждениям в жизни, зрелостью, наконец.

Я ждал это время. Я был готов, готов к свиданию с этим дивным новым миром [1] «Дивный новый мир» — название романа английского писателя Олдоса Хаксли (1894–1963). . Все у меня было спланировано, все до последней мелочи. Кроме полок для вина, этот возраст хорош еще тем, что ты все про него заранее знаешь. Потому что тридцать лет — это дата, к которой ты долго стремился и которая знаменует собой начало зрелости. Никакой другой возраст не сравнится с тридцатью годами. Тринадцать? Много угрей и страхов. Шестнадцать? Еще больше угрей и страхов. Восемнадцать? Угри плюс страхи плюс полное отсутствие стиля в одежде. Двадцать один? Угри, страхи и слабые намеки на стиль в одежде. Но тридцать — это уже что-то. Где-то в доме у родителей валяется список — или просто отрывочные записи, которые ты сделал лет, скажем, в тринадцать. Эти записи о том почти магическом моменте в будущем, когда тебе наконец исполнится тридцать лет. Своим корявым почерком ты написал что-то вроде «Когда мне будет тридцать, я хочу быть (название модной профессии) и еще я хочу, чтобы моей женой была (имя объекта своих мечтаний того времени)». Из этих записок совершенно ясно, что уже в таком нежном возрасте ты осознал, что в жизни имеют значение только работа и любовь. В возрасте тринадцати лет этот фрейдистский тезис выражается в двух вопросах, которые ты задаешь себе: