Янина Логвин - Только ты

Стих от Насти. Лирическое отступление. Тетрадь.

Я словил пас, сделал шаг и подпрыгнул – мяч легко с навеса вошел в корзину.

– Отлично, Фролов! Есть второй трехочковый! – свисток тренера остановил игру, и мы все выдохнули, хлопая друг друга по плечам.

– Неплохая игра, ребята, но можно лучше. Гораздо лучше! – недовольно заметил Марк Степанович. Чем ближе была дата соревнования, тем строже тренер спрашивал с нас, регулярно загоняя в пот. Вот и сейчас мы все порядком вымотались, второй час кряду гоняя мяч по баскетбольному полю, но я был не в претензии, отдаваясь игре. В отличие от взвывших ребят, мне нужна была хоть какая-то разрядка. – Надеюсь, в конце следующей недели вы покажете отменный результат! Помните: лучшие игроки школы примут участие в областном чемпионате уже в марте! А там и до региональных соревнований дойдем! Так что завтра к трем чтобы все как один были на тренировке! А сейчас, орлы, по домам, живо! И чтоб через минуту в зале никого не видел!

Я стянул майку и вытер лицо. Бросил на плечо, направляясь к выходу. Где-то на балконе второго этажа взвизгнули девчонки, наблюдавшие за игрой, но мне было плевать. Одной из них я сегодня уже отмерил щедрую порцию своего внимания, хватит. Я не намерен был отрывать от себя еще кусок.

В памяти всплыло бледное холодное лицо Марины. Как наклонился к ней и поцеловал, вот только вкуса поцелуя не почувствовал. Ничего не почувствовал, только чужой рот и отчаянное движение своих губ, которые захотелось тут же вытереть. Грубо. Сплюнув на пол соленую слюну.

Такую же вязкую и горькую, как сейчас.

Я снова машинально отер рот и негромко выругался, злясь на себя за подобную глупость. Чертов дурак! Гораздо больше поцелуев мне нравилось продолжение, и чем смелее, тем лучше, которое заканчивалось удовольствием – острым, необходимым как воздух. Спасибо моим взрослым подругам, что понимали это и не настаивали. Все остальное было пустой тратой времени.

– Стой, Фрол! Надо поговорить. Наедине.

Воропаев нагнал меня уже у раздевалки, положив руку на плечо. Я легко стряхнул ее, даже не глядя на друга. Всю игру я держался с ним холодно, да и сейчас мне все еще хотелось ударить его. Гораздо больше, чем ответить:

– Хорошо. Где?

– За школой.

– Можно и поговорить…

…Я редко когда обходил его вниманием, но сейчас не дал прикурить. Чиркнул у лица зажигалкой и выдохнул перед собой дым, пряча ее в карман. Если Воропаев и удивился, то вида не подал. Не обломался, щелчком выбил из пачки сигарету и прикурил сам.

– Так о чем ты хотел поговорить со мной, Серый? Надеюсь, не о Полозовой? Скажешь Раевскому: пусть подкатывает, мне она не интересна.

– Да мне тоже насчет Ленки как-то фиолетово. Нет, не о ней, о Маринке.

Мне нелегко далось удивление, но я постарался.

– И? Что тебя смущает, Серый?

– Фрол, ну ты даешь! Не прикидывайся! – Воропаев осторожно улыбнулся, напряженно всматриваясь в мое лицо. – Знаешь ведь, что Маринка по тебе с детства сохнет. Помнишь, в десять лет она как дура письма писала, а я носил. Мы еще ржали над ними как кони. Если бы не знал, что сестра сама не против, уже бы морду тебе набил, а так…

– А что так? Жалеешь или боишься?

– Брось, Фрол! Скорее, не пойму. Неужели ты решил ответить взаимностью? Серьезной взаимностью?

Это был тот самый вопрос, которого я ждал, и я легко ответил на него встречным, волновавшим меня сейчас куда больше симпатии сестры Воропаева.

– А ты?

Мы смотрели друг на друга прямым взглядом, и мне хотелось верить, что он поймет. Догадается сам, о ком именно идет речь.

Серый понял. Отвел на миг глаза, закусил губы, перекатив сигарету в зубах, чтобы вновь с упрямством поднять голову и посмотреть на меня.

– Она мне нравится. Очень. С первой встречи.

Что ж, неприятно, зато честно. Руки снова сами собой сжались в кулаки, а кровь помчалась по венам, горяча кожу. Я тоже не собирался юлить перед другом.