Анна Мак–Партлин: Заверните мне луну

И вот ты лежала у меня на животе, вся в чем — то клейком; твои волосы прилипли к тельцу. Семь фунтов восемь унций — десять пальчиков. Ты плакала. Ты была похожа на багровое солнце из моего сна. Шон плакал, нажимая кнопку отправки сообщения, в котором говорилось о тебе, доктор улыбался акушерке, которая улыбалась тебе, и я не могла описать это ощущение. Они унесли тебя, чтобы помыть и обследовать, а я осталась томиться.

«Я обожаю тебя».

И казалось, далее последуют заключительные титры: «С тех пор жили они долго и счастливо».

Шон проследовал за тобой, чтобы доктор закончил все необходимые процедуры. «Ух ты!» — вертелось у меня в голове снова и снова, и потом случилось нечто странное. Ноги стали влажными, и через несколько секунд я почувствовала, как из меня хлынула жидкость. Перед глазами поплыли круги. Я моргнула, круги только увеличились. Мой слух стал нечетким, как будто я погрузилась под воду. Доктор закричал медсестре. Мне послышалось слово «разрыв». Оживленное движение, сильный шум. Я чувствовала, как палата заполняется. Медсестра, стоявшая рядом, поправила койку. Моя голова свисала, ноги поднялись, кровь хлестала, сердце замедлило ход.

«Что происходит?»

Затем окружающие стали отдаляться, пока не исчезли в темноте. Как выяснилось, произошел разрыв плаценты. Потеря крови оказалась значительной, и все это усугубилось моим малокровием — диагноз, который легко поставить, но трудно контролировать.

Шон держал тебя на руках, когда медсестра сообщила ему. Он чуть не уронил тебя. Она взяла тебя на руки, и он пошел за ней в палату, где оставил меня несколькими минутами раньше. Палата выглядела иначе: меня уже подключили к дыхательному аппарату. Мониторы пищали, сообщая о замедляющейся жизнедеятельности моих органов. Он держался мужественно, он не верил и постоянно тряс головой, будто внушая Вселенной, что ни в коем случае ничего плохого не произойдет.

Мои родители приехали, как только получили сообщение: «девочка». Им удалось добраться до больницы в рекордное время. Отец поспевал за мамой в коридоре. Медсестра остановила их и вдруг воздушный шар, находившийся в руке мамы, взлетел к потолку. Он обрел свободу, когда у нее подкосились ноги.

Странно. Комната уплыла, и все же я видела все. Я видела, как за пятью дверями медсестра заворачивала тебя в пеленку. Я видела твоего папу, держащего тебя за руки. Я видела, как меня подключают к аппарату. Шон смотрел на все это. Он не мог дышать, и я чувствовала, что его сердце подступило к горлу и билось где — то в ушах. Я увидела, как родители спорят из-за оплаты стоянки машины на круговой парковке.

И я видела не только больницу. Я увидела радость Кло, когда она узнала о новости. Она посылала мне сообщение, что находится уже в пути. Энн плакала на кухне, а Ричард утешал ее словами «И наш день придет». Я увидела Ноэля в каком — то Богом забытом краю. Кругом была пустыня. Он остановился, обернулся и всмотрелся в пустоту.

— Эмма? — спросил он, после чего прошел сквозь меня.

И я знала.

«О нет, случится что — то плохое».

И больше ничего.

Я заблудилась в огромном саду. Кругом пестрили экзотические цветы, растущие из мягкого зеленого песка. Я рассматривала этот нереальный пейзаж и смеялась. Давненько я не заглядывала сюда. Старый добрый куст пылал, как и прежде. Я направилась прямиком к багровому солнцу, болтающемуся над деревом, похожим на паука, греющимся в его лучах. Было тепло, и я ощущала счастье. Затем я пошла в гору, ожидая, что багровое солнце начнет вращаться передо мной. Гора превращалась под моими ногами в равнину, и когда я приблизилась к цветущему дереву, мягкий ветерок оживил его. Знакомые голубые маки танцевали в густой листве, которая продолжала ползти вдоль вишнево — розовых ветвей. Я ждала Джона.

— Эй, Толстяк! — выкрикнул он, ухмыляясь и играя с солнцем, словно Мэджик Джонсон.

Я рассмеялась. Только двум людям могло сойти с рук так обращаться ко мне. Он выглядел все так же. Я лишь изменилась. Он подошел ко мне, и мы обнялись.

— Ты выглядишь великолепно. — Он всегда находил нужные слова.

— Шон говорит, что я похожа на тонкое вино.

— Ммм, фруктовый аромат!

— Ты, привидение, прекрати заигрывать, — смеялась я.

— Никогда не поздно. — Джон ухмылялся.

— Я только что родила ребенка, — вспомнила я.

— Знаю. Она настоящая красавица.

— Да, так и есть, — улыбнулась я.

–

— Как назовешь?

— У меня много вариантов, но она не похожа ни на одно из имен.