Анна Мак–Партлин: Заверните мне луну

Была половина девятого, и я собиралась в школу.

— Шон! — крикнула я.

Я слышала, как он выбегает из ванной.

— Мне нужно уходить, — напомнила ему я.

Мое состояние совершенно не позволяло мне садиться за руль, так что я полагалась на Шона, который возил меня во всех направлениях. Прямым эффектом этого мероприятия были неизменные опоздания. — Спускайся с этой лестнице, пока я не задушила тебя собственными руками! — вопила я, совсем как моя мама, когда я была подростком.

— Правильно, — сказал он, спускаясь по лестнице. — Никаких проблем, толстушка. Я пригрозила пнуть его. Он заметил, что я слишком толстая, чтобы поднять ногу, и мы направились к машине. Я начала раздражаться, я мучилась от недосыпания, перманентного мочеиспускания и болей в местах, о существовании которых раньше и не подозревала.

— Схватки по Брэкстону Хиксу, сказала Дориан за день до этого, когда мы с ней и моей мамой пили у меня чай.

Мама согласилась:

— Однозначно Брэкстон Хикс.

— Просто тело готовится к родам, — добавила Дориан.

Мама снова согласилась и продолжила:

— Не волнуйся, милая. Ты, наверное, переносишь. Я переходила две недели с тобой и Ноэлем. — Она сморщилась и повернулась к Дориан. — В обоих случаях роды пришлось вызывать.

Дориан с грустью покачала головой.

— Когда я была беременна Дэмианом, тоже пришлось стимулировать роды. Кошмар, — констатировала она. Мама в знак согласия кивнула.

— А ты как думала, почему я родила лишь двоих?

«Поскорее бы вы отвязались».

Блаженную секунду они молчали, но вот Дориан вспомнила, что у нее есть чем поделиться.

— Эпидуральная анестезия с моим последним не сработала — сказала она. — Она всего лишь оттянула момент родов. Девятнадцать часов я пыталась выдавить из себя этого ребенка. Он весил десять фунтов восемь унций. И вот тридцать пять лет спустя перед нами ленивый детина весом двести десять фунтов. Мама рассмеялась, хотя я не видела ничего смешного в сказанном.

— Эмма лежала вниз ягодицами, — проинформировал она Дориан. — Никакой эпидуральной анестезии. Двадцать один час схваток, тащили щипцами. Потом я месяц не вставала с резинового обруча. — Она улыбнулась по причине, известной лишь ей.

— А еще говорят, что все забывается! — рассмеялась Дориан.

С меня было довольно.

— Так, вам, гости, пора по домам.

Они обе посмотрели на полупустые чашки чая и недоеденные ломтики яблочного пирога.

— Что не так? — спросила мама, явно не понимая, что случилось.

— Я не хочу слышать ваши паршивые истории. Понятно? Я не хочу слышать о том, что люди засовывали в чье — то тело руки. Я не хочу слышать о эпидуральной анестезии, от которой нет толку, о резиновых обручах, детинах весом за двести фунтов и какой кошмар эта стимуляция родов. Я предпочитаю об этом не знать.

Они улыбнулись друг другу. Дориан заговорила первой:

— Милая, в наши дни никто ничего не рассказывал нам. Первое занятие сексом больше походило на эксперимент, а не на секс, каким он должен быть. После второго раза мы все дружно забеременели и попали в эту ужасную родильную палату. Незнание не всегда блаженство.

«Как и знание».

Мама, конечно, согласилась с Дориан, добавив, что моему поколению повезло. Я несмело согласилась, будто нам действительно повезло, и когда они допили чай и доели пирог, я глубоко опечалилась по поводу своей участи.

Мы находились в машине, я вела себя необычайно тихо.

— О — о–о, — простонала я.

— Что? — спросил Шон, замедляя ход.

— Ничего. Всего лишь Брэкстон Хикс, сказала я, потирая бок.

— Брэкстон что? — спросил он.

— Существо, которое ждет не дождется появления на свет, — со знанием дела проконсультировала его я.

— Ясно, — неуверенно сказал он.

— А — а–а, — выкрикнула я.

— Господи, ты уверена, что с тобой все в порядке? — испуганно спросил он.

Его беспокойство должно было показаться мне милым, но все же я не смогла побороть желание съязвить. — Эмма, ты в порядке? Шон почему — то щелкал пальцами перед моим лицом.

— Если закрыть глаза на то, что я превратилась в бочку с распухшими лодыжками, толстыми руками, больной спиной и мочевым пузырем размером с горошину, я в порядке. Лучше не бывает.

Он рассмеялся.

— Узнаю свою девочку!

Я через силу улыбнулась.

«Сексуальный подонок».

Я проводила первый урок после обеда. Утро прошло словно в тумане. Боли Брэкстона Хикса все приближались и давили на меня с каждым разом все сильнее. Я начала думать, что меня дезинформировали. — Доставайте «Сайлоса Марнера» страница сто пятнадцать, — объявила я, хотя, скорее, простонала. Мне нужно было присесть. — Хорошо, на прошлом занятии я задала вам прочесть главу семнадцатую. Я хочу, чтобы кто-нибудь рассказал ее содержание, а также свои мысли… — Я почувствовала боль, настоящую боль. — О — о–о! — Только это мне и удалось выдавить из себя.