Анна Мак–Партлин - Заверните мне луну

Эти страхи дополнялись его послужным списком. До сих пор его отношения представляли собой мимолетные интрижки, волнующие кровь, однако без каких — либо признаков душевности. Он любил меня — он это знал. Он полюбил меня задолго до того, как его чувство обрело очертания. Сначала ему стало интересно: быть может, он всего лишь жаждал отношений, какие были у его друга? Однако в глубине души он знал, что это не так. Ему пришлось нелегко. Потом его друг умер, и он винил себя, так как понимал: смерть Джона освободила ему дорогу. Шон попытался отдалиться, но это оказалось не возможным. Теперь же он впервые обладал всем, чего желал, но он не был Джоном: он не отличался постоянством; он не стоял первым в ряду мужчин, жаждущих стать отцом. Он был безнравственным, он не умел строить отношения.

Итак, по дороге к Ноэлю его терзали все эти мысли и воспоминания, и к моменту обеда он дошел до полного изнеможения. Стюардесса, которая подала ему джин с тоником, доброжелательно справилась о его самочувствии. Он кивнул, давая понять, что в порядке, но на самом деле он едва сдерживался, чтобы не разрыдаться.

Он попытался заснуть, но попытка оказалась тщетной. Шон поплелся по проходу, сожалея о последнем выпитом бокале. Его разум отказывался подчиняться ему.

Он заволновался.

„Вдруг я не справлюсь? Вдруг сбегу?“

Затем он вспомнил о причине поездки. Что он скажет Ноэлю? Как он представит другу новость, от которой тот, не дай бог, сам преставится? Индикатор ремня безопасности мелькал над головой Шона, и командир самолета объявил, что они входят в зону турбулентности. Вдруг он почувствовал тошноту. Примерно в этот момент он и задумался над тем, какого черта он дал согласие вмешаться в жизнь моего брата, в то время как совершенно очевидно, что терял контроль над собственной. Если бы он открыл мне свои страхи, я бы сказала ему, что причины для беспокойства нет, что он один из самых надежных людей, которых я знала, и что он похож лишь на отца. Я бы сказала ему, что наши отношения коренным образом отличались от отношений его родителей и что ребенок лишь укрепит наш союз. Но опять же ввиду гормонального скачка я вполне могла послать его куда подальше. Несмотря на это, в глубине души я знала, что мы станем семьей, и наша история будет иметь не менее счастливый конец, как и у всех на земле. Шон был или слишком добр, или слишком напуган, потому что боялся переложить на меня груз своих проблем. Жаль. Мне больно думать, что его одолевали страхи, когда он один летел в Нью — Йорк, ничего не сказав мне.

Шону все же удалось поспать, но недолго. Где — то над Атлантикой он отодвинул подальше тревоги и сосредоточился на предстоящей миссии.

Приземление оказалось не таким мягким, как хотелось бы, но все-таки ему было приятно чувствовать под ногами твердую землю, несмотря на то, что полотно горячего воздуха окутало его при выходе из самолета. На дворе стоял май, и в Нью — Йорке была необычайная жара. Шон чуть не упал в обморок, но, невзирая на это, пошагал дальше. Взяв с собой лишь ручную кладь, он радовался тому, что ему не пришлось выстаивать у карусели целый час, ожидая чемоданы.

Он подошел к такси и протянул записку с адресом старику в неопрятном костюме. Шону повезло: водитель говорил по-английски, и как выяснилось, проживал в Нью — Йорке более полугода. Мужчина рассказывал о дорожной пробке в Амстердаме и накричал на велосипедиста, подрезавшего его. Радио играло на всю громкость, а кондиционер не работал. Возможно, из-за жары и длительного перелета, но через несколько минут Шон уже спал. Таксист разбудил его. Он указал ему на впечатляющее четырехэтажное здание, правда, по американским стандартам, старое.

Шон протянул деньги и вылез из машины. Он стоял, глядя вслед отъезжающему такси, после чего направился к двери. Там меня явно не было, но Шон так хорошо умел рассказывать, что слушатель чувствовал себя участником происходящего. Так что если не забывать о том, что ниже приводится не стенографический отчет, то разговор был примерно такой:

— Жаркий день, — сказала она.

— Да. Я ищу Ноэля…

— Отца Ноэля? — перебила она.

— Верно, — спохватился Шон, впервые за тот день улыбнувшись. По крайней мере, на этот раз он приехал по адресу.

— Он в закусочной, что на углу, — ответила она, показывая пальцем.

Шон поблагодарил ее и снова вышел в жару, сняв пиджак и закатав рукава.

Он увидел Ноэля сквозь окно, не успев даже перейти улицу. Ноэль выглядел хорошо и был одет в обычную одежду. Его волосы немного отросли. Он сидел и смеялся с мужчиной, сидящим напротив него, пребывая в неведении о бомбе, которая вот — вот упадет на него. Шон подумал было уйти и отложить разговор. Можно было бы сначала заселиться в гостиницу, возможно, принять душ и переодеться, поесть, чтобы набраться сил. Потому что чем ближе он подходил к окну, тем жарче ему становилось. Желудок снова донимал его.