Диана Гамильтон - Сладость обольщения

Челси вышла из машины и улыбнулась Куину, уже готовая произнести слова благодарности, но он закрыл дверцу и положил ключ в карман. Она уставилась на него широко раскрытыми от удивления глазами, выходит, он тоже собирается провести вечер дома, недоуменно подумала Челси, идя следом за ним к лифту. Что ж, даже самый завзятый плейбой должен иногда отдыхать от наслаждений. Не стоит об этом думать. Пока он нажимал на кнопки лифта, она говорила себе, что непонятное ей самой разочарование и легкий холодок внутри — это просто реакция на суматоху нескольких последних часов. Ведь у нее не было видимых причин для разочарований ни тем, как закончился вечер, ни тем, что Куин отказался от своего намерения поужинать с ней. Но когда лифт проскочил ее этаж и остановился на самом верху здания, она снова занервничала. Двери со свистом раскрылись, Куин сжал ее локоть и вывел из лифта, но она встала как вкопанная на толстом ковре у входа в пентхаус и пробормотала:

— Почему сюда? Он тут же объяснил:

— Спокойное место и легкая еда. Нажав номера на сигнальном щитке, он отступил в сторону, пропуская ее вперед. Ей следовало этого ожидать! Он ни за что не упустит своего. Тихий ужин вдвоем у него в квартире! Что ж, значит, не случайно испытала она это непонятное чувство разочарования. Но гордости ей не занимать, и она прошествовала мимо него с высоко поднятой головой.

Было бы намного лучше, если бы он привел ее в переполненный ресторан, но она не показала вида. Конечно, он ничего себе не позволит — она не в его вкусе. Но почему она так нервничает? Хватит об этом думать! И, чтобы показать, что она совсем не обескуражена, Челси стала разглядывать огромную комнату, куда ее привели. Одарив Куина самой очаровательной из своих улыбок, она сказала:

— Здесь поместятся три мои квартиры и еще останется место для приема гостей.

Ей действительно было любопытно, и она с интересом все рассматривала. От Мерил, которая работала в кафе цокольного этажа и всегда вертелась рядом, когда воскресным утром Челси позволяла себе булочки с медом, она слышала, что ничего подобного пентхаусу та в своей жизни не видела. И она права, согласилась Челси. Продуманное освещение придавало изысканный вид будто бы беспорядочно расставленным замшевым креслам, невероятно красивые персидские ковры создавали яркий колорит, дорогой фарфор заполнял стеклянные полки, которые словно парили вдоль стен.

Куин снял пиджак, ослабил узел галстука. Элегантные черные брюки, свежевыглаженная белая сорочка подчеркивали ленивую грацию его фигуры.

Челси поймала себя на том, что не отрываясь смотрит на него, а он отошел в другой конец комнаты и раздвинул стеклянные двери, выходящие на террасу с видом на Темзу. Кашлянув, Челси сказала:

— Вам будет недоставать этого простора и роскоши, когда придется выехать отсюда — ведь квартира понадобится компании.

Он резко повернулся и, хотя на лице у него промелькнуло недоумение, лишь пожал плечами и улыбнулся:

— Пойдемте со мной, я приготовлю что-нибудь поесть.

Он протянул ей сильную, безукоризненной формы руку, но Челси сделала вид, что не заметила. Правда, это ее не спасло, он тут же взял ее за руку и потянул за собой. Когда их пальцы соприкоснулись, по телу Челси пробежала дрожь, и это ощущение удивило ее, она даже испугалась, не почувствовал ли он, как она вздрогнула. Но, судя по выражению его лица, не почувствовал. Да и почему бы ему было что-то чувствовать? Совершенно очевидно, что для него все эти прикосновения были делом обычным. И если бы он провел хоть день без женского общества, у него сформировался бы комплекс неполноценности!

Челси утешила себя тем, что она разборчивее в своих вкусах. Она села на высокую табуретку в кухне, являвшей собой чудо техники. Сильные увлечения не для нее, а мысль о случайных связях была ей отвратительна. Вот почему она держала мужчин на расстоянии. Вероятно, поэтому и было так странно ощутить прикосновение теплой мужской ладони. К собственному удовольствию разобравшись с этим, она взяла бокал белого вина, который он протянул ей с любезной улыбкой.

— Надеюсь, вы не на диете и проголодались. Не выношу женщин, «которые морят себя голодом, считая, что модно быть худой.

Она не удостоила его ответом и лишь молча потягивала вино. Значит, она худая. И что из этого? Челси всю жизнь ела что хотела, не прибавляя ни грамма, и всегда оставалась поджарой и стройной, вот только грудь, на ее взгляд, была великовата.