Кэндис Адамс - Притяжение противоположностей

Это еще раз доказывало, что они очень разные люди. Она не пошла бы одна в лес.

— А что книги? Ты много читаешь? — спросила Джасинда.

— Технические журналы, научную литературу и тому подобное. Иногда немного беллетристику.

— О? — она любила хорошие книги.

Он шутливо склонил голову.

— Почему вдруг такие вопросы? Это чем-то напоминает мне тестирование, как при приеме на работу.

Джасинда улыбнулась.

— Просто мне все любопытно.

Она обрадовалась, когда подошел официант и отвлек внимание Эрика. Он был прав; она не будет больше задавать вопросов. Сегодня она не собирается думать о том, какие они разные люди. Ей просто хочется развлечься.

После ухода официанта Эрик опять повернулся к ней.

— Давай поговорим о тебе. Это намного интереснее. У тебя есть братья и сестры?

— Сестра, которая живет в Джерси. В штате Нью-Джерси, — пояснила она. — Ее зовут Лиз. А мои родители живут в Нью-Йорке. Отец — биолог в клинике, а мама — библиотекарь.

— Интересно, — он отпил вина. — А в моей семье никто не смог закончить даже среднюю школу.

— О? — изумилась Джасинда.

И снова пропасть, возникшая между ними, подсознательно увеличилась, хотя Джасинда и не собиралась обращать на это особого внимания. Но в данном случае это было то, что она не могла игнорировать.

Спустя два часа Эрик доставил Джасинду к двери ее квартиры, и она настроилась избежать его объятий. Но, к ее удивлению, Эрик лишь целомудренно поцеловал ее и, попрощавшись, ушел. Она, вероятно, должна была быть рада такой развязке, но это было совсем не так.

В субботу Филип показывал ей университетский комплекс. После этого они вернулись в ее квартиру поиграть в шахматы. Сидя на полу напротив него, Джасинда изучала положение фигур на доске. Филип неплохой игрок в шахматы, решила она, но он играет как по учебнику, так что его ходы легко просчитать. Ее собственный стиль игры был не так предсказуем. Иногда она даже сама удивлялась себе. Но у нее было чутье к игре, и она выигрывала намного чаще, чем проигрывала.

— Группа «Мэт» приезжает на гастроли в Даллас, — сообщил Филип. — Я думаю, что смог бы достать билеты на концерт, если ты захочешь пойти.

— Это было бы прекрасно, — согласилась Джасинда.

Она подумала, как странно говорит Филип, с акцентом, свойственным жителям Восточного побережья, его произношение даже немного напоминало ей иностранное. За прошедшие недели она успела привыкнуть к мягкому арканзасскому произношению и думала, что даже сама переняла кое-что.

— Я непременно займусь этим и дам тебе знать, — сказал он.

Она кивнула ему и сделала ход конем.

— Шах.

Через десять минут Джасинда выиграла партию. Она тактично отодвинула шахматы в сторону.

— Хочешь еще выпить?

— Нет, я лучше пойду.

Он неловко поднялся и наклонился, чтобы поцеловать ее в лоб.

— Если ты думаешь, что я ухожу из-за того, что проиграл, то ты абсолютно права. Но завтра я намерен взять реванш на теннисном корте.

Джасинда улыбнулась и поднялась с пола.

— Это будет справедливо, — согласилась она.

Она достала из стенного шкафа его клетчатый шарф и пальто из верблюжьей шерсти. Филип взял их из ее рук, бросил на софу и притянул ее к себе.

— Добыча принадлежит победителю. Так как ты победила, я весь твой. — Откинув назад прядь ее волос, он продолжал: — Я даже могу согласиться остаться здесь на всю ночь.

С мягким поцелуем она выскользнула из его рук.

— Я не хочу воспользоваться преимуществом в минуту твоей слабости, — парировала она.

— Могу я задать тебе вопрос? — спросил он после продолжительного молчания.

— Да, — насторожилась она.

— У тебя есть кто-нибудь еще? У меня такое ощущение, что между нами словно бы появился барьер.

Джасинда изумленно смотрела на него.

— Филип, я думаю, что у нас много общего и что мы могли бы стать очень близкими друг другу людьми. Я просто… — она беспомощно пожала плечами, — я просто не хочу спешить с этим. Вот и все.

— Я думаю, что могу понять это. И хотя мне это не нравится, — добавил он, — но я принимаю твои условия.

Улыбнувшись, он поцеловал ее в слегка приоткрытые губы.

— Я чувствую себя так, как будто не воздаю им должное, — сказал он печально.

Смеясь, она повернула его лицом к двери.

— Спокойной ночи, Филип.

— Завтра теннис. Я заеду за тобой к двум часам.

— Хорошо.

Джасинда еще долго стояла у двери после ухода Филипа. Был конец сентября, и листья из зеленых превратились в ярко-красные и золотистые. Джасинда любила это время года. Если бы она сказала кому-нибудь, что ей нравится, как шуршат осенние листья, многие бы ее просто не поняли. Она слышала их шорох под ногами, когда шла по улицам, а когда просыпалась ночью, то слушала, как, кружась на осеннем ветру, они с шелестом падали на тротуар, и это ее успокаивало.