Екатерина Вильмонт - Бред сивого кобеля

– Наташ, ты с ума сошла? Это же Мак-Лейн! Ты его знаешь? – вытаращила глаза Марина.

– Знала когда-то. Давно.

– Но почему ты убежала?

– Не хочу с ним встречаться.

– У вас что-то было?

– Было, да сплыло. Марин, посмотри, он уехал?

– Нет еще. С полицией отношения выясняет.

– О, это его любимое занятие – выяснять отношения.

– Ты мне расскажешь?

– О чем?

– Ну о вашем романе?

– Расскажу, ладно, хотя ничего интересного, можешь мне поверить. Он редкий зануда. А зависти было… вспомнить страшно. Посмотри еще?

– Уехал.

– Фу, мне надо холодной водички выпить.

– Пошли! Это не проблема.

Они сели в кафе, но не на улице, а в душноватом, несмотря на кондиционер, помещении.

Не успела Туся отпить глоток из запотевшего стакана, как у нее зазвонил мобильник. Трунов.

– Наталочка, у меня две новости!

– Плохие или хорошие?

– Одна плохая, вторая хорошая. Начну с хорошей. Ты можешь сейчас послушать?

– Могу.

– Она рядом?

– Конечно.

– Так вот, все подозрения с нее сняты. Она чистая. Загадка разгадалась совсем в другом месте. Можешь больше не напрягаться.

– Ох, я рада! А плохое что?

– То, что послезавтра мы уезжаем. Хорошенького понемножку. Ты расстроилась?

– Да нисколько! Я очень довольна.

– Ну и чудненько. Только не вздумай на радостях все ей рассказать. Это лишнее, сечешь?

– Да.

– Я тоже рад. Сказать по правде, я так по Светке соскучился. Просто жуть. Ладно, гуляйте там, а я пойду поищу Светке подарок. Освободишься – позвони.

– Обязательно, Володечка!

– Ну что случилось?

– Да знаешь, Марин, придется нам послезавтра уехать.

– Как?

– У него какие-то проблемы, с одной стороны, с другой, наоборот, он выиграл какой-то тендер, и нужно его присутствие.

– А ты остаться не можешь? – с тоской спросила Марина.

– Нет, он знаешь какой ревнивый? Ни за что меня тут одну не оставит.

– Жаль, я как-то к тебе привязалась. Плохо, что ты не в Москве живешь…

– А я часто бываю в Москве, чаще, чем в Риге. Так что сможем видеться. А вообще у нас еще почти весь сегодняшний день и завтрашний! Надо радоваться тому, что есть! Только таскаться по магазинам я больше не хочу, надоело!

Опять зазвонил Тусин мобильник. Это оказалась Алька.

– Ну ты и сволочь, подруга, называется! – с места в карьер напустилась она на Тусю.

– Аль, ты чего орешь? В чем дело?

– Мне насвистела, что едешь в командировку в Казахстан, а сама в Ниццу с любовником укатила!

– Что-что? – немного растерялась Туся.

– Тебя там засекли с каким-то мужиком в шикарном отеле… Скажешь, нет?

– Скажу – нет! Я не виновата, если у кого-то галлюцинации!

При этих словах Марина вздрогнула, пристально посмотрела на Тусю и вдруг хлопнула себя по лбу.

– У меня тут тридцать три несчастья, ты со мной даже встретиться не удосужилась, в командировку она едет!

– Аль, ты чего так орешь?

– Хочу и ору! А вообще шла бы ты к чертям собачьим! Изображаешь из себя страдалицу, а сама…

– Я вернусь и поговорим, а ты пока приди в чувство.

– Да не желаю я больше с тобой разговаривать.

– Дело хозяйское, – холодно проговорила Туся и отключила телефон.

– Что на этот раз? – полюбопытствовала Марина.

– А… Ерунда.

– Слушай, Наташ, я вспомнила, где я тебя видела!

– Да?

– Ты сказала слово «галлюцинации»! И меня как что-то стукнуло! Я вспомнила! Может, это и не ты, даже скорее всего, но… Поехали!

– Куда?

– Да тут недалеко, в одно занятное место! Посмеешься!

Она буквально волоком потащила Тусю вон из кафе, запихнула ее в такси.

– Куда ты меня везешь? – смеялась Туся. Она рада была, что горячность Марины совершенно перебила неприятные ощущения от разговора с Алькой.

– Не волнуйся, в одну художественную галерею.

– Зачем?

– Увидишь!

Через десять минут они уже вышли из машины. Туся не успела опомниться, как Марина втолкнула ее в стеклянную дверь. Там по стенам были развешаны яркие абстрактные картины.

– Черт, я что-то спутала? Да нет вроде! Мсье! – обратилась она к мужчине, вальяжно раскинувшемуся с газетой в кресле у вентилятора. Хотя в помещении работал кондиционер. Мужчина нехотя отложил газету.

– Чем могу служить, мадам?

– Мсье, на прошлой неделе у вас была выставка, другая, я не запомнила фамилию художника, но…

– А, понимаю. Так вы опоздали. Вчера был последний день!