Сьюзен Виггз: Лето больших надежд

Спускаясь вниз по лестнице, она понимала, что там, внизу, она будет в лучшем случае смущена, в худшем — унижена. Желая поскорее добраться до твердой почвы, она прыгнула в его протянутые руки. От него пахло кожей и чем-то еще. Ветром, может быть.

Ее мускулы, которые еще мгновение назад были жестоко напряжены, теперь расслабились в изнеможении. Она истратила последние силы, оттолкнув его. Он отошел от лестницы и протянул к ней свои руки, как киборг, ладонями кверху, словно показывая, что пришел с миром. Ладони были огромными, в черных перчатках. Руки Дарта Вейдера. Руки Терминатора.

— Ну хорошо, — сказал он. — Теперь вы в безопасности.

Она прислонилась к лестнице. Когда она посмотрела на него снизу вверх, ей показалось, что земля у нее под ногами дрогнула.

Он был огромный, весь запакованный в кожу, включая джинсы «Ливайс». Она посмотрела на драную футболку, видневшуюся в распахнутой куртке. Его ботинки выглядели так, будто принадлежат человеку, который в них работает. И еще цепи. Она не понимала, зачем нужны эти слепящие штуковины, но они были очень сексуальны. О боже, в самом деле.

— Спасибо, — сказала она. — Не знаю, что бы я делала, если бы вы не появились. — В его зеркальных очках она видела собственное отражение: пылающие щеки, растрепанные ветром волосы. Она вытерла руки о шорты. — Что, э. — И запнулась. Может быть, это не он. Может быть, свежий воздух и солнечный свет повлияли на ее мозги. Она выбрала нейтральный тон и решила делать вид, что все прекрасно. — Могу я вам чем-то помочь?

— Возможно. Вы оставили сообщение мне на автоответчике. Что-то насчет строительного проекта? — С этими словами он снял солнечные очки, расстегнул шлем и снял его.

«О боже, — подумала Оливия. — Я хотела бы, чтобы это был кто угодно, только не ты».

Он снял перчатки, не сводя с нее глаз, пока стаскивал их палец за пальцем, и ухмыльнулся.

— Скажите… мы встречались?

«Он что, шутит, — изумилась она. — Он в самом деле не знает?»

Не дождавшись ответа, он повернулся и со знанием дела поднял флаг, который мгновенно, словно парус, радостно наполнился ветром.

Глядя на него, Оливия не могла двинуться с места, она едва дышала, ее мысли путались. Один только взгляд в эти разбивающие сердце глаза, и она полетела назад во времени, годы мелькали, словно странички в календаре. Она смотрела в лицо мужчины, но в этих льдисто-голубых глазах она видела мальчишку, которым он был много лет назад.

И не мальчишку — парня, который владел всеми ее помыслами, всеми значимыми моментами ее болезненного и непростого взросления — кого она когда-то любила. С кем целовалась. И кто разбил ее сердце.

Все ее тело ожило и затрепетало, вспыхнув до корней волос. Словно разгорелось старое пламя.

— Коннор Дэвис, — сказала она, впервые за девять лет произнеся его имя вслух. — Рада видеть тебя здесь. — И думала: «Я хочу умереть. Дайте мне умереть здесь и сейчас, и я ни о чем больше не прошу в жизни». — Это я, — жизнерадостно произнесла она.

Как будто она могла забыть. Теперь ему было двадцать восемь, а ей двадцать семь. Долговязый подросток превратился в крепкого мужчину. Но его усмешка, чуть прищуренные глаза были теми же, хотя челюсть теперь мужественно оттенена отросшей за несколько дней щетиной. И он все еще, — Оливия моргнула, желая убедиться, что ей это не чудится, — да, он все еще носит маленькую серьгу в ухе. Она сама сделала ему пирсинг тринадцать лет назад, должно быть, это с тех пор.

— Итак, ты, — он изучал кисть своей левой руки, где было что-то нацарапано лиловыми чернилами, — Оливия Беллами?

— Оливия. — Она молилась о том, чтобы он узнал ее, как она узнала его, как человека из прошлого, кого-то важного, кто изменил все его будущее. Господи, ведь она рисковала тем, что ее выгонят из лагеря и отошлют домой за этот самый пирсинг в ухе.

— Да, прости, Оливия. — Он изучал ее с откровенным мужским любопытством. Он явно неправильно понял ее ярость. — Мне не на чем было записать, когда я проверял спою почту, — объяснил он, указывая на лиловые чернила, которыми он вывел телефон на руке, и нахмурился. — Мы встречались раньше?

Она ответила коротким, хриплым смешком.

— Ты верно шутишь? Ведь так?

Она в самом деле так сильно изменилась? Ну хорошо, да. Прошло около десяти лет, она похудела на целую тонну. Из шатенки превратилась в медовую блондинку. Поменяла очки на контактные линзы. Но все равно…

Он просто смотрел на нее. И не узнавал.

— Я должен тебя знать?