Мария Воронова: Клиника верности

Не дожидаясь, пока жена поухаживает за ним, Илья Алексеевич поднялся и заглянул под крышки кастрюлек со вторым. Полуразвалившиеся куски вареной курицы из супа и картофельное пюре — серое, как несвежая простыня.

— А Екатерина Николаевна заливает пюре горячими сливками, — внезапно сказал он. — От этого оно получается такое белое, пышное.

— Кто такая Екатерина Николаевна?

— Ну как же? Супруга профессора Колдунова, ты прекрасно ее знаешь!

— А, эта старая дева, которая до сих пор не может поверить, что ее взяли замуж! — засмеялась жена. — Конечно, она готова вылизывать Яна с ног до головы за то, что он избавил ее от одиночества. Она, верно, ни на что уже не надеялась, когда он появился на ее горизонте. Вот и выпрыгивает из штанов.

— Я смотрю, ты всех женщин делишь на три категории: проститутки, старые девы и ты, — буркнул Илья Алексеевич, закрывая кастрюльки.

Жена с достоинством английской королевы приподняла бровь:

— Ты, кажется, вздумал иронизировать?

— Что ты, что ты! — Он ретировался на балкон.

Заболела голова, темя будто сжали каменной рукой. Каска неврастеника, привычно поставил он себе диагноз.

Накрапывал мелкий нудный дождик, возле подъезда жались мокрые несчастные голуби, склевывая размокшие крошки, насыпанные сердобольными бабульками. Курить не хотелось, но Илья Алексеевич вытащил сигарету и глубоко затянулся. На губах стало горько, язык защипало от мокрого дыма, но он мужественно сделал еще затяжку. Не простит и не поймет. Не захочет понять. А возможно, она, возмущаясь, падая в обморок и скандаля, в глубине души будет даже рада такому повороту событий. У нее на руках появится козырь, оружие, которое она обратит против них. Она разрешит, потому что не может не разрешить, но выжмет из этого все, что только можно выжать.

«Господи, помоги, вразуми, как защитить дочь от ее атак, которые будут продолжаться всю жизнь?»

Когда заведующая отделением скрылась в дверях лифта, Жанна облегченно вздохнула. Подойдя к зеркалу, она сняла медицинский колпачок и попыталась вернуть прическе былую пышность. Это быстро удалось, и Жанна с удовольствием посмотрела на себя. Она была красива той особенной красотой, которую дарят человеку молодость и превосходное здоровье. Круглое личико с ямочками на щеках и лучистыми серыми глазами в обрамлении пушистых ресниц весело смотрело на мир, короткие каштановые волосы лежали волнами и красиво блестели. Жанна почти не пользовалась косметикой — природа подарила ей матовую нежную кожу, здоровый румянец и вишневые губки сердечком. Фигура в маленьком зеркале не отражалась, но Жанна и так знала, что она у нее прекрасная. Ноги, может быть, и не растут от шеи, и талия не осиная, но тело крепкое, подтянутое, упругое. Подмигнув отражению, Жанна заметила в зеркале Илью и обернулась. Он стоял возле ее рабочего стола и с улыбкой наблюдал, как она тут красуется. Жанна смутилась.

— Привет! — Подойдя ближе, Илья ласково обнял ее и поцеловал.

Она воровато огляделась: слава Богу, никто из докторов не заметил, как она целуется со студентом. Разумеется, все знали, что у них роман, но по молчаливому соглашению делали вид, будто ничего не знают, пока Жанна делает вид, что никакого романа нет.

Взяв за руку, Жанна потянула любимого за шкаф с препаратами, в спально-чайный закуток.

Усадив его на диван, Жанна крепко зажмурилась, ущипнула себя за бок и открыла глаза. Илья не исчез. Она положила руки ему на плечи и ткнулась губами в жесткий ежик его макушки. Неужели он рядом и она может целовать его сколько хочет? Происходящее с ней последнее время слишком напоминало прекрасный сон…

Маленький коренастый студент, пришедший на цикл факультетской терапии, понравился ей сразу. В его группе было много рослых, красивых, самоуверенных мальчиков, но Жанна с первого дня мечтала только о нем. Его невзрачная физиономия с мелкими чертами лица и чуть раскосыми азиатскими глазами снилась ей в чудесных теплых снах. Она исподволь, сквозь ресницы, наблюдала, как он внимательно слушает на занятиях преподавателя, как участливо общается с пациентами, и думала о том, какой он добрый и хороший человек. Занятия заканчивались в двенадцать, и Жанна всякий день подходила к большому арочному окну в конце коридора, чтобы полюбоваться, как он стремительной легкой походкой направляется в лекционный корпус.

Студент скрывался за дверьми аудитории, а Жанна стояла, машинально поддевая ногтем облупившуюся краску подоконника, и грезила о том, как они будут вместе. Она станет его женой, родит сына… Жена врача! Все медсестры будут ей завидовать. А он, наоборот, не станет стыдиться, что его супруга — обыкновенная сестра. Но она и не даст ему повода, ни за что не даст. Разумеется, она не будет получать высшее образование, всю душу отдаст семье, но в домашнюю курицу не превратится. Она станет постоянно совершенствоваться в своей профессии, получит должность старшей сестры и обязательно займется общественной работой.