Сьюзен Мейер - Счастливого Рождества!

– Нет, не смущает. Это жизнь. Часть жизни. Моей маленькой и очень скучной жизни.

Полминуты Гейб молча смотрел на нее, изучая ее лицо, волосы, глаза, линию шеи. Затем сказал:

– Скучной она может быть только для стороннего наблюдателя. – Он остановился, вертя в руке ложечку. – Ответь мне вот на какой вопрос. Ты занимаешься тем, чем хочешь?

Подумав какое-то время, Кассандра кивнула.

– Да.

– Выполняешь все свои обязанности?

Она снова кивнула.

– Да.

– Достигаешь целей, которые ставишь перед собой?

На этот раз Кассандра улыбнулась.

– Постоянно.

– Значит, жизнь у тебя не скучная. Она очень важная. – Он помешал сахар во второй чашке кофе. – Расскажи мне о Кэнди.

Его отзывчивость помогла Кассандре расслабиться, и она решила рассказать все:

– С отцом Кэнди мы то встречались, то расходились с тех пор, как я закончила школу.

– Восемь лет? – выдохнул Гейб.

Она улыбнулась.

– Шесть. И именно поэтому я не вышла за него замуж. Если гуляешь с кем-либо шесть лет и даже не возникает мысль о браке, ребенок ничего не может изменить.

Гейб помолчал, затем улыбнулся.

– Да, ты права. Права на все сто. Я никогда не задумывался над этим.

И тут у Кассандры появилось странное ощущение. Нельзя сказать, что между ними возникла какая-то связь, но определенно рухнула невидимая преграда. Вот она сидит и ведет светский разговор с Гейбом Кейном, человеком, на которого с самого рождения Кэнди без конца натравливала полицию. И он искренне соглашается с ней. Может быть, все это происходит в Зазеркалье?

Они выпили по второй чашке кофе, оживленно беседуя обо всех мелочах своей жизни, которые считали достойными упоминания, затем покинули ресторан. Ночной воздух еще не остыл, на безоблачном небе зажглись звезды.

– Интересно, какая сейчас погода в Пенсильвании? – со смехом спросила Кассандра.

– Какое нам до этого дело? – ответил Гейб, ненавязчиво обнимая ее за плечи.

Кассандра тотчас же напряглась.

– Ты должна постараться привыкнуть к этому, Касси. – И Гейб еще крепче прижал ее к себе.

– Рядом никого нет, так что, пожалуй, нам нет нужды разыгрывать эту комедию.

– Тебе очень неприятно?

Нет. Наоборот, ей было очень приятно. Она чувствовала себя совершенно естественно. Словно так и должно быть. О Боже, подумала Кассандра, ведь всего неделю назад она готова была повесить этого человека на ближайшем дереве. А сегодня мало того что с удовольствием беседовала с ним весь вечер – еще и поделилась с Гейбом самой своей сокровенной тайной. А теперь наслаждается тем, что его рука лежит у нее на плече.

– Я открою тебе дверцу, – сказал Гейб, так как, пока эти мысли текли в голове Кассандры, они уже были возле машины. – Ни один исполнитель не рискнет появиться в театрах Бродвея без репетиций, так что считай это нашей репетицией.

Согласившись с его логикой, Кассандра не только позволила Гейбу открыть перед ней дверцу машины, но и разрешила ему проводить ее до спальни, чтобы любой желающий смог услышать нужные шаги, идущие в нужном направлении.

– А где твоя комната? – шепотом спросила Кассандра, когда они остановились у двери.

– По коридору налево и до конца, правая дверь.

– Это не дом, а какой-то лабиринт.

Гейб улыбнулся.

– Это и есть лабиринт.

Вечер подошел к концу, но Гейб понятия не имел, как ему следует расстаться с Кассандрой. Они ведь никакие не влюбленные. И даже не друзья. Вообще никто. О поцелуе не может быть и речи. Рукопожатие нелепо. И все же Гейб не мог просто повернуться и уйти.

К несчастью, Эммали прекрасно знала, чем должен закончиться вечер. Она распахнула дверь спальни Кассандры, едва не задев ее.

– Целуй ее, – сказала Эмма, протискиваясь между ними. – И думать не смей о том, чтобы зайти к ней в комнату. Знай, я буду следить. Я не затем целый час убаюкивала ребенка, чтобы вы сразу же разбудили его.

– Кэнди плохо засыпала? – встревоженно спросила Кассандра.

– Нет, дорогая. Мне просто нравится качать ее. Когда вам настанет пора возвращаться домой, она будет чертовски избалована, – довольно рассмеялась Эмма. Но затем, снова став серьезной, повернулась к Гейбу: – Итак, поскорее целуй ее, и пошли отсюда.

Гейб знал, что колебался не более трех секунд, но эти три секунды показались целой вечностью.

Он взглянул на розовые губы Кассандры, и как раз в это мгновение ее язычок медленной дугой прошелся по верхней губе. Их взгляды встретились, и Гейба захлестнула волна чувств. Утонув в ее прекрасных зеленых глазах, он ощутил, как в нем с полной силой вскипает возбуждение – в точности как от того поцелуя, которым они обменялись с Кассандрой днем. Дрожь достигла даже кончиков пальцев на ногах.