Ким Лоренс: Гонщик из Монако

Этот момент настал. Яркий пурпур гнева залил морщинистые отцовские щеки.

— Ты обязан отменить эту свою поездочку... — с презрением процедил Андреос, но спазм раздражения пресек его натужную речь. — Куда ты там собирался?

Мэтью не выдал ни удивления, ни расстройства. Он продолжал внимательно взирать на отца, кротко ожидая продолжения отповеди. Но когда пауза затянулась, Мэтью слегка кашлянул.

Отец оторвал глаза от бумаги и посмотрел на сына, нахмурившись. Мэтью вынужден был сказать:

— В Шотландию...

— В Шотландию... — пробормотал вслед за ним Андреос. — Так вот, в Шотландию ты не поедешь, — безапелляционно объявил он.

— Почему? — невинно поинтересовался Мэтью.

— Потому что я велю тебе отменить эту твою поездочку, — вернулся к своему обычному пренебрежительному тону Андреос.

Мэтью пожал плечами.

Он привык к такому обращению с детства. Он и не знал другого. В династии судовладельцев, а теперь еще и флагманов в сфере информационных технологий и телекоммуникаций мужчины никогда не елейничали друг с другом.

Однако командный тон отца покорно принимался кем угодно, но только не Мэтью, который мог кивнуть, согласиться, отмолчаться — и в конце концов сделать по-своему. Из-за этого молодого наглеца всеми уважаемый Андреос Деметриос никогда не мог почувствовать себя полновластным владыкой империи под названием «Деметриос Энтерпрайзиз».

Старик поднялся со своего массивного начальнического кресла и принялся величественно вышагивать по мраморному полу, в то время как строптивый потомок бесстрастно наблюдал за ним. Это была война поз, а не убеждений.

— С моей стороны было бы очень невежливо отказать людям, которые ждут меня в Шотландии, — лениво проговорил Мэтью. — Тебе хорошо известно, что в пределах нашего круга открытое пренебрежение — непозволительная роскошь, — резонно обосновал свою лукавую мысль сын.

Эта поездка была задумана лишь отчасти как увеселительная. Дружище Джеми взывал о помощи. Год назад он унаследовал от отца замок в легендарных шотландских горах, сохранить который оказалось значительно сложнее, чем заполучить. Хронический должник, Джеми столкнулся с жестокосердной банковской системой и теперь вынужден расставлять жизненные приоритеты. Правда, он надеялся ограничиться финансовой помощью друга.

Старик пропустил мимо ушей этот довод сына. Он ловко развернулся у противоположной стены и, не глядя на Мэтью, проговорил:

— Хватит прохлаждаться! Завтра прибывают Саша с матерью.

— Меня сейчас больше волнует проблема визита в Шотландию, отец. Не думаю, что смогу задержаться на Кипре до приезда Елены и Саши Константин, — в мягко-ультимативной форме проговорил молодой упрямец.

— Ты слышал, что я сказал?

— Слышал... Их прибытие беспокоит меня в гораздо меньшей степени, — не сдавался Мэтью.

— Не думаешь же ты, что я позволю тебе манкировать этой встречей?! Между нашими семьями существуют давние дружеские и деловые связи, которые не нарушались из поколения в поколение! — торжественно изрек Андреос Деметриос. — Мой отец и... — он неожиданно запнулся.

И? — вопросительно повторил Мэтью. — Ты сожалеешь о том, что в моем поколении нет никого, кто бы мог подкрепить влияние нашего семейства на их семейство? — дерзко спросил он.

Алые пятна гнева вновь проступили на старческих щеках.

— Я рассчитываю, что ты повзрослеешь и перестанешь воротить нос от самой подходящей для тебя партии.

— Отец, я еще слишком молод, чтобы жениться па девятнадцатилетней девчонке. Двое инфантильных в одной семье — это явный перебор.

— Саша, невзирая на свой юный возраст, гораздо сознательнее, практичнее и, не побоюсь сказать, мудрее тебя, — авторитетно заявил отец. — А та актриска, что липнет к тебе, как выплюнутая кем-то жвачка... Как там ее?

Такие вопросы — в его духе. Они могли смутить кого угодно, только не Мэтью. Презрительно вопрошая об обстоятельствах, которые не заслуживают внимания такого солидного человека, как он, Андреос лишь обнаруживал перед сыном свою «ахиллесову пяту» — безнадежный снобизм. Отца коробило то, что Мэтью «путается» с людьми не их круга. Такая неразборчивость отпрыска казалась ему самым непростительным великосветским грехом.

— Да и я уже запамятовал, — легкомысленно отмахнулся Мэтью, прервав тем самым атаку отца.

В одном старик заблуждался. Он был уверен, что Мэтью пренебрегает весомостью унаследованного от предков имени и связанных с ним ожиданий. То, что сын пошел своим путем, вовсе не означало, что он начал с нуля. Отнюдь — он очень гордился своей принадлежностью к высшим кругам. Он любил слыть эксцентричным, но никогда не опускался до толпы. Короткая связь с упомянутой «актриской» осталась черным пятном в его душе.