Дарья Лаврова - Текила-любовь

Строить отношения очень сложно. Это ведь не только постельные сцены, просмотры фильмов на DVD с бутылкой вина и вечеринки в «Матрице» – это огромная ответственность за того, кто рядом, взаимопонимание, поддержка – всего не перечислишь. Жаль, что раньше в наши отношения входили только первые четыре пункта…

Я почти всё сказала. Последнее: прошу тебя об одном – дай мне последний шанс. Не хочу обещать тебе слишком много, но как раньше уже не будет никогда. Будет лучше, если, конечно, будет… Не хочу говорить за тебя, но мне иногда кажется, что у тебя ко мне чуть больше, чем просто симпатия и уважение. Хотя уважение не может быть без симпатии.

P.S. Я вспомнила, как прошлой зимой мы лежали на диване и смотрели какую-то мелодраму. В конце фильма я заплакала, а ты обнял меня и прижал к себе.

Нет, я не хочу смотреть мелодрамы, лежа на диване, и не хочу плакать, но я была бы счастлива снова быть рядом с таким мужчиной, как ты».

Настя вздохнула, перевела дыхание, высморкалась. Отправить или нет? Как бы сильно ей сейчас ни хотелось донести свои мысли до Макса, указательный палец руки упрямо отказывался кликать на кнопку «отправить». Настя вспомнила слова, которые ей когда-то давно, ещё на втором курсе, сказала Машка: «Не отправляй любовное письмо сразу. Дай ему отлежаться хотя бы сутки, а там уже можешь отправить, если не передумаешь…»

Она сохранила письмо в «черновиках» и стала скачивать из Сети музыку. Всё подряд, что ей нравилось и до чего ещё не дошли руки. Лишь бы плата за Интернет не закончилась, лишь бы не думать о том, что было вчера…

Тем утром Настю тошнило вчерашней шаурмой. Почему-то именно в этот момент, сидя в туалете и обнимая унитаз, она поняла: Макс ей не позвонит. Они не будут встречать вместе этот Новый год. Макс вообще больше звонить не будет.

Настя проплакала час, сидя на полу, упираясь спиной в дверь холодильника и допивая из бутылки остатки текилы. Тихо работал телевизор на канале MTV. Нарисованная Глюкоза качалась на обледенелых качелях и пела песню про снег, а рядом сидел её доберман.

Настя вытерла слёзы, а ещё через полчаса оделась и вышла на улицу. Плевать. Будь что будет. Буду сидеть под его окнами и ждать, когда он придёт домой.

Через час она уже сидела на обледеневшем заборчике возле дома Максима на Тушинской. Смотрела на его окна. Десятый этаж. Дышала на замёрзшие пальцы, пытаясь согреть их, и не знала, что делать. Телефон заблокирован, а в кармане всего десять рублей да мелочь. Хотелось позвонить ему, но желание это тупо билось о стену здравого смысла: а зачем?

Зачем я приехала сюда, в этот пустой зимний двор? Неделю назад он казался сказочным, а теперь он просто ледяной и безжизненный. Она всё же поднялась к нему на десятый этаж, но Максим даже и не думал пускать её в квартиру – они говорили на лестничной клетке у лифта.

– Зачем ты пришла? Чего ты от меня хочешь? О чём ты думаешь? У нас нет отношений. Ничего нет!.. Мы с тобой всё выяснили ещё полгода назад! Насть, давай, не будем!

– Ты любишь её? – спросила она.

– Кого? – Максим сделал вид, что не понял.

– Её, – ответила Настя.

– А что ты хочешь услышать?

– Пиздец… – ненавидяще произнесла Настя и бросила мобильник на каменный пол.

В этот же момент Макс измученно вздохнул, закатил глаза и, нажав на кнопку вызова лифта, хлопнул дверью.

…Настя шла пешком в сторону метро.

Холодный ветер обжигал щёки и руки. Мокрый снег облепил волосы и лицо. Потом он таял на коже, смешиваясь со слезами. К метро брела, не глядя, по льду и снегу, который комьями налипал ей на унты и начинал таять. Пальцы так замёрзли, что даже дыхание не могло их отогреть. Пройдя одну остановку, Настя обернулась назад и посмотрела на окно Максима. Два желтеющих пятна на десятом этаже.

Её тело охватывала слабость, идти было трудно и больно, ноги не слушались, а голова начинала болеть и кружилась вместе со снегом. Вместо мыслей осталась только пустота, непроходимая, холодная и давящая, от которой хотелось кричать, кричать и кричать. Настя посмотрела на часы в мобильнике – проболталась на Тушинской три часа и даже не заметила.

В одиннадцать, отряхнув унты от снега, Настя спустилась в метро. Внизу никого, палатки уже закрыты.

– Девочка, подай на хлебушек. – Голос откуда-то сбоку.

Настя обернулась – у стены стояла старушка с протянутой рукой. Настя молча подошла и отдала ей десятку, что у неё осталась.

– Спасибо тебе, девочка, – сказала старушка. – Твоё счастье рядом. Ты его знаешь, но не видишь.