Диана Уитни: Семья для Бобби

Звезды исчезали, прячась за облаками, сползавшими к горизонту и открывавшими новые звезды. За ветровым стеклом снова появилось видение. Пушистые, мягкие волосы, яркие голубые глаза, розовые губы, складывающиеся в соблазнительную улыбку. Лицо из его снов. Лицо Чессы. Оно плыло за стеклом автомобиля и вне его жизни, но все так же звало присоединиться к ней. Сердце Ника не слышало голоса разума. Только теперь он понял, почему создал иллюзию настолько реальную, почему ворвался в жизнь Чессы, невзирая на ее протесты, почему отбросил правду и поддался очарованию лжи.

Ник больше не хотел сдерживать свои эмоции. Он не мог больше притворяться перед самим собой, что финансовый успех есть мерило счастья. Впервые в жизни он наконец понял, что было поистине важно. Но правда его чуть не убила.

Так он просидел около часа. Небо светлело. Начинался новый день. Встающее солнце символизировало для Ника начало новой жизни и согрело его душу. Теперь, понимая, что он всегда знал правду, можно было подумать о причинах, по которым он игнорировал ее. Все было просто. В первый же момент, когда он увидел Чессу, он влюбился в нее, и эта любовь становилась сильнее и глубже с каждым днем. Принять то, что Бобби не был его родным сыном, было сложнее. Ник злился на Чессу за то, что она скрывала это. Но разочарование и злость отступали перед болью, которую он ощущал при мысли о том, что оба любимых человека не будут с ним. Чесса и Бобби были семьей Ника.

Он долго искал эту семью и не хотел отказываться от них. Он понимал, что с каждым часом надежда на воссоединение с ними уменьшается. Нику все было ясно. Если Бобби и не был его сыном по крови, он был таковым в его душе. Чесса была любовью всей его жизни, и он полностью принадлежал им.

Когда первые лучи солнца согрели долину, Ник уже мчался мимо ручья, где Бобби собирал камешки, мимо старых дубов, заросших мхом. Нетерпение подталкивало его сильнее давить на газ и крепче сжимать руль. Радость заполняла его душу. Он ехал домой. Но даже когда он мчался к дому, где осталось его сердце, голос разума шептал, что ему не следовало уезжать оттуда.

К тому времени, как Ник добрался до знакомой дороги на окраине Мэрисвилля, тучи, набежавшие со стороны гор, унесли обещанное тепло. Ледяной ветер срывал остатки сухих листьев и затягивал морозной корочкой лужи. Голые ветки трепетали под его порывами, будто испугавшись приближающейся бури.

Ник увидел три полицейских автомобиля, стоявшие около дома Чессы. Старые привычки умирают медленно, и все его глубоко запрятанные инстинкты восстали при виде полиции. Он покрылся холодным потом, но подавил порыв сбежать и въехал на подъездную дорогу, почти готовый увидеть копов, волокущих его пьяного отца к патрульной машине. Эта картина до сих пор живо стояла перед его глазами.

Опыт самого Ника был еще более неприятным. Он почти чувствовал холодную сталь наручников на запястьях, слышал завывание сирены. Ему припомнилась тихая, спокойная беседа офицеров на переднем сиденье о планах на выходные, об организации пикника — обычный разговор об обычной жизни, который больно ранил подростка, трясущегося от страха на заднем сиденье. Каждая деталь той ночи до сих пор жила в его памяти. Ник все еще помнил металл, врезавшийся в его тело. Воспоминания, так не вовремя пришедшие, оледенили сердце и заставили его задрожать.

Полицейские машины. У дома Чессы.

Осознание ситуации ошеломило его. Дом Чессы. Господи Боже, что-то случилось. Что-то плохое. Паника накатила, почти парализовав Ника, и старую боль смело потоком нового страха. Вдавив акселератор, он промчался мимо патрульных машин, резко остановился и бросился к дому, где несколько офицеров в форме расхаживали, как нервные ищейки, а какие-то люди изучали поломанные цветы под окнами второго этажа.

Когда Ник приблизился к дому, полицейский двинулся ему наперерез:

— Вы член семьи?

— Что случилось? — Не дожидаясь ответа, Ник обогнул полицейского и шагнул на крыльцо. Офицер схватил его за руку.

— Ваши документы, пожалуйста.

— Документы?.. — Ник уставился на него, как будто никогда не слышал этого слова, и не заметил полноватую женщину средних лет, которая вышла на веранду.

— Все в порядке, офицер, это… э-э-э… друг.

Когда полицейский кивнул и отпустил подбежавших коллег, женщина внимательно посмотрела на Ника настолько знакомыми голубыми глазами, что он сразу понял, кто она. Он встречал ее раньше, много лет назад. Тогда она была стройной, с длинными, блестящими волосами такого же оттенка, что и у дочери. Теперь они поседели и потускнели от времени.