Но он не спрашивал, а шел за ним. Ботинки ступали бесшумно, как будто не они только что отщелкивали дробь — асфальт на улице не по-весеннему сух, не по-московски чист. В особняке пол глух к ударам: всюду ковры и лохматые шкуры.
Внезапно Дмитрий Сергеевич обернулся, остановился. Вадим едва не налетел на него. Темные глаза хозяина смотрели в упор. В который раз он удивился их блеску — не по возрасту. Как будто внутри этого человека постоянно что-то горело, поддерживая высокий градус жизни. У стариков нет таких глаз, а этот человек по годам — "сильно подживший". Это странное определение он услышал от сына приятеля, подростка. Похоже, он составил его из двух — "поживший" и "подгоревший".
Дмитрий Сергеевич не двигался.
— Знаете, Вадим, с помощью чего легче всего управлять другими? — Вадим молчал. — С помощью чувства вины. — Он рассмеялся, отвернулся и пошел дальше.
Вадим ступал следом, Дмитрий Сергеевич ввел его в крошечную комнату.
— Какая маленькая! — не удержался Вадим. — И круглая. Не больше батискафа…
— Что ж, — хозяин засмеялся, — взгляд на мир каждого из нас — следствие опыта. А по мне — отличное место для тайных переговоров. — Он подмигнул. — Похожее я видел в старинной венецианской крепости, на Средиземном море. Там в давние времена рыцари, не опасаясь чужих ушей, обсуждали, какого купца и в каком месте удобнее перехватить с мешком золота. В общем-то благодаря им зародились банки, вы это знаете, верно?
Вадим кивнул. А что оставалось делать купцам, кроме как возить с собой не золото, а только бумажку про то, что оно есть? Чтобы в чужом городе по ней получить столько, сколько можно…
Вадим обшарил глазами комнату. В ней как будто нет окон. Но воздух свеж, чист, наверняка в средневековой крепости он был похуже. Поморщился, словно ощутил ничем не облагороженные запахи — лошадей, людей, свечей… Толщина этих стен, конечно, не сравнится со стенами крепости, но для Москвы такой особняк — тоже крепость. И эту крепость в центре Дмитрий Сергеевич взял!
— Вы слышали о ресторанах в темноте? — спросил хозяин. — В Европе они давно, но и в Москве уже есть.
— Я был в таком ресторане, — признался Вадим. — В Праге.
— Как вам тамошний ужин? — поинтересовался Дмитрий Сергеевич.
— Забавно. Честно сказать, удовольствие от еды получить трудно. — Дмитрий Сергеевич засмеялся, кивая. — Хочется все тащить в рот руками. — Вадим оглядывал пальцы, которые сами собой согнулись, стали похожи на садовые грабли. — Иначе пронесешь мимо рта. Но смотря за чем идти в такой ресторан, — добавил он осторожно, понимая, что Микульцев спрашивает не просто так.
— За темнотой, — сказал хозяин. — Знаете ли, довериться другому человеку в темноте гораздо проще, чем при свете. Вы так не думаете?
Вадим молчал, Дмитрий Сергеевич тоже.
— Темноту многие недооценивают. — Хозяин смотрел на него, сложив руки на груди. — Согласитесь ли вы, но темнота не скрывает человека, а открывает его. Да, тело спрятано, но душа — нет. Стоит выйти на свет, вы уже в полной амуниции.
— Вы хотите что-то оставить в темноте? — тихо спросил Вадим, чувствуя, как его начинает трясти от нетерпения. Так было, когда он впервые погружался в темноту Тихого океана в батискафе.
Дмитрий Сергеевич повернулся к нему.
— И вы тоже, — тихо сказал он.
— Я? — удивился Вадим.
— И вы тоже, — настойчиво повторил Дмитрий Сергеевич. Он улыбнулся, глаза его стали теплыми. — Располагайтесь. — Он указал на кресло.
Вадим сел, его телу стало удобно: и сиденье, и спинка услужливо предложили себя.
— Сегодня мы угостимся сигарой робюсто. Мы выкурим ее за пятьдесят минут, — сказал Дмитрий Сергеевич. — Осмотрите ее, пока мы не ушли в темноту. — Вадим услышал улыбку в голосе. — Она короткая и толстая. Но диаметр приличный, а это значит, получим удовольствие сполна и сэкономим время.
Вадим взял сигару, поднес к лицу, уловил аромат, почти ощутил маслянистый вкус. Легонько помял между пальцами.
— Перед вами ром, созданный для этой сигары. Они как идеальная любовная пара. — Дмитрий Сергеевич рассмеялся. — Ром и Сигара. Заметьте, оба слова с большой буквы. — Микульцев вздохнул. — Кое-кто разбавляет ром водой. Тогда это уже… не та пара. — Он поморщился. — А уж если положить в ром лед, то самый настоящий свальный грех. — Он рассмеялся. — Полное безобразие. Во рту — анестезия, никакого вкуса.
Вадим тоже смеялся, но не спускал глаз с Дмитрия Сергеевича. У этого человека что-то на уме. Особенное. Как долго он будет подводить его к разговору — разогревать?
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу