Ирина Мазаева - Обмен женихами

– Тебя послушать, все так легко и просто...

– В теории – да. На практике, соглашусь, все гораздо сложнее. Мы же никто не умеем общаться. Наши родители не умели и не смогли научить нас. Мы все детство наблюдали за их скандалами, подколками, взаимным унижением. И хорошо научились скандалить, подкалывать и унижать другого. Чтобы научиться общаться по-другому, не унижая, не опускаясь до скандала, нужно хорошо потрудиться.

– Вот видишь, а ты от меня этого требуешь! – обрадовалась Леночка.

– Ты пойми, я тебе помочь хочу. И если ты сейчас не начнешь этому учиться, то потом будет поздно. Либо ты станешь одной из тех забитых куриц, которые сидят дома, варят-парят и до смерти боятся потерять мужика, который ими командует и унижает беспрерывно, либо вся ваша сказка с Коленькой обернется ночным кошмаром, из которого ты выйдешь одинокой, с парой-тройкой стойких неврозов и окончательным кредо, что все мужики – сволочи.

Леночка встала, подошла к шкафчику, где у Дуськи хранилась валерьянка именно для таких случаев, и накапала себе двадцать капель. А подумав, добавила еще десять.

– Ты стихи-то пишешь? – спросила Дуська.

– Нет, – покачала головой Леночка, – как-то не до стихов...

– Вот-вот, зная тебя, могу сказать, что это очень плохой показатель. Как, кстати, твой Коленька к твоим творениям относится?

– Никак... Я ему не показывала еще.

– Почему?

– Боюсь, что ему не понравится... – Леночка виновато опустила голову.

Дуська в негодовании даже по столу хлопнула:

– Смотреть на тебя не могу! Приходи в себя, Ленка! Что с тобой происходит? Ты сама не своя!

Леночка молча приткнулась на стульчик.

– Я тебе рассказывала про теорию семи секунд? – неожиданно спросила Дуська.

– Нет.

– У собак условный рефлекс закрепляется, только если наказание последовало в течение семи секунд. Например, застаешь ты ее за упоенным разгрызанием твоих любимых туфелек. Успеешь стукнуть в течение семи секунд – рефлекс закрепится: грызть туфли нельзя – будет больно. Но если она, увидев тебя, успеет радостно броситься к тебе и начнет лизаться, а ты стукнешь ее позже – закрепится совершенно другой рефлекс: подходить к хозяйке нельзя. А туфли грызть можно. Или вообще она не поймет, за что ее ударили, и обидится. А то еще и огрызнется в ответ.

– И что? – не поняла Леночка.

– А то, что с мужиками то же самое. Реагировать на его неприятные для тебя действия нужно быстро. Он скомандовал – ты сразу же дала понять, что с тобой в подобном тоне разговаривать нельзя. А если ты будешь терпеть, терпеть, а потом, когда терпелка кончится, вдруг ему все выскажешь, он вообще не поймет, о чем ты. Ты в его глазах будешь именно, как ты говоришь, склочной бабой, которая завела скандал на пустом месте. Думаешь, он запоминает, когда и чем тебя обидел? Он вообще не замечает, что обидел тебя. Если ты ему об этом не говоришь. В течение семи секунд.

Леночка в ужасе схватилась за голову. Дуськина премудрость была выше ее понимания. Точнее, она поняла только одно, что живет неправильно, говорит неправильно и действует, соответственно, совершенно неправильно.

– Ну-ка быстро убрала пузырек с валерьянкой на место! – неожиданно рявкнула Дуська.

– Ты что на меня орешь? – удивилась Леночка.

– Отлично! – обрадовалась Дуська. – Умеешь ты грамотно реагировать. Видишь, меня сразу осадила. Что же тебе мешает так же и Коленьку твоего сразу на место ставить?

Леночка обалдела. Во-первых, от того, что Дуська неожиданно на нее рявкнула. Во-вторых, от того, что это, оказывается, был эксперимент. В-третьих, от того, что с Коленькой она бы так не смогла. Непременно пошла бы и поставила все на место. Да еще бы и извинилась. Или даже, чего доброго, его же стала бы успокаивать...

– Дусенька, – Леночка снова чуть не разрыдалась, – я ведь, и правда, могу его только слушаться... Я не могу с ним, как с тобой...

– Почему?

– Потому что он мужчина. Потому что я его люблю...

– Меня ты любишь?

– Люблю...

– Значит, проблема только в том, что он – мужчина?

– Я знаю, что ты сейчас скажешь, – Леночка шмыгнула носом, – что я отношусь к мужчине, как к высшему существу, я готова ему все прощать, у меня нет чувства собственного достоинства...

– ...и ты сама себя ставишь существом второго сорта, подчиненным, – продолжила за нее Дуська.

– А что же делать? – испугалась Леночка.

– Ой, горе ты мое, – Дуська даже от своего педикюра отвлеклась, – перестать! Просто перестать считать себя существом второго сорта. Слушай, нарисуй-ка мне две окружности.