Татьяна Алюшина - Побег при отягчающих обстоятельствах

Он родился крупным – четыре двести, эдакий богатырь! Почти никогда не плакал, хныкал, конечно, когда колики были грудничковые или зубки резались, но чтобы так, как, рассказывали другие мамы, орут их малыши, – нет, никогда. В этом плане им с мамой повезло, он хорошо спал, хорошо ел, прекрасно развивался и рос. Они не знали, что такое простуда или грипп у ребенка, не говоря уж о каких-то более серьезных болезнях. Вика старалась раз в полгода водить Степку на осмотр по врачам: стоматолог, ортопед, педиатр, сдавала обычные анализы на всякий случай. Не всегда получалось раз в полгода, но она старалась хоть раз в году проверить его здоровье.

И никогда! Никогда у него ничего не обнаруживали!

Да как же так?! Господи боже мой, ну как же так?! Как это могло случиться?!

Замерзнув, она вернулась в больницу. Степка все еще смотрел мультики с другими детьми и, не отрываясь от телевизора, махнул ей ручкой, когда она зашла в игровую комнату проверить, как он там.

– Вы не волнуйтесь, – успокоила ее медсестра, – мультики минут через двадцать кончатся, пусть он остается и с детьми поиграет до ужина, он через час будет.

– Ну, пусть поиграет, – согласилась Вика.

Она бродила по больничному корпусу с этажа на этаж, поднимаясь по парадной лестнице и спускаясь по запасной в конце длинных больничных коридоров.

Вика увидела, как две санитарки с трудом заталкивали в грузовой лифт огромную железную тележку, загруженную с верхом узлами с грязным бельем. Скрепя натруженными поржавевшими колесами, тележка тяжело перекатилась в кабину лифта, подпрыгнув на стыке так, что несколько узлов вывалилось из нее на пол.

– Давайте я помогу, – предложила Вика, нагибаясь за узлом.

– Ты уж тогда, девушка, помоги тележку в приемку довезти, – попросила одна из женщин.

Загадочным словом «приемка» называлась большая комната в полуподвале, заставленная широкими полками с прикрепленными на них номерами отделений, на которых лежали мешки с чистым бельем.

Втроем они подкатили тележку по длинному железному столу у стены.

– Доставай узлы и бросай их здесь, прямо на пол, – сказала санитарка Вике.

Справа от стола находилась широкая транспортерная лента, тянущаяся из комнаты на улицу, через специальное окно с закрытыми в данный момент на щеколду двумя железными дверцами.

– Здесь чистое получаем, а грязное выдаем, – пояснила ей все та же санитарка.

– Спасибо, девушка, – поблагодарила вторая.

– Не за что, – ответила Вика.

Полночи она промаялась, ворочаясь на узком топчане, несколько раз подходила к Степану, который спал, как обычно, крепким здоровым детским сном, поправляла на нем одеяло, целовала и возвращалась на топчан. Не выдержав маеты душевной, не дающей уснуть, пошла курить, радуясь хотя бы тому, что можно это сделать тайком в туалетной каморке, а не ходить в предназначенное для курения место в конце черной лестницы у забитой наглухо двери пожарного выхода, продуваемой сквозняками.

Вика не была курильщицей, но за последние два дня выкурила больше сигарет, чем за всю свою жизнь. Горький дым даже очень дорогих, импортных сигарет не доставлял удовольствия, зато хоть немного успокаивал.

Уснуть она так и не смогла. Утром пришла мама, принесла горячую домашнюю еду, соки, фрукты. Степка уплетал за обе щеки, а Вика, глядя на здоровый аппетит сына и в сто миллионов первый раз задаваясь вопросом, что же это за болезнь такая странная у ребенка, так и не смогла себя заставить проглотить хоть что-нибудь, кроме сока.

Мама отвела Степку в игровую комнату, он уже успел сдружиться с кем-то из детей и рвался играть, а вернувшись, отчитала Вику:

– Виктория! Ты что, с ума сошла? Ты что с собой делаешь?! Ну, случилось несчастье, так надо же с ним справляться! Возьми себя в руки, ты же сляжешь, кто тогда Степану поможет!

– Все в порядке, мам, я справлюсь.

– Ты посмотри на себя, какой порядок?! Ты же с лица сошла, похудела!

– Ничего, – усмехнулась Вика, – мне это полезно.

Всю жизнь Вика была полненькой. Стройная мама все удивлялась:

– Вроде никого в роду с восточными кровями не было, а у тебя фигура первой гаремной красавицы.

– Да уж, красавицы, – ворчала Вика, – просто толстая бомба!

– Ничего подобного, – возмущалась мама, – у тебя талия, все твои тощие подружки завидуют!

– Зато все остальное!

– Остальное еще лучше! – не сдавалась мама.

– Да с такой фамилией и попу ясно, что не то цыгане в роду были, не то кто и похуже! – встревала мудрая и веселая бабушка. – Кстати, и фигура вполне ей соответствует. Шалая!