Вера Колочкова - Привычка жить

– Жень, ты чего? Случилось что-нибудь, да? А… Шубу… ты ж сказала, что продала ее…

– Вопрос про шубу, конечно, интересный. Но я на него потом тебе отвечу. Ты мне лучше скажи – ты и впрямь хотел меня убить, Юра?

– Что? Я не понял… Что ты сейчас сказала?

– Да все ты понял, Юр, не придуривайся! Вон, даже пятнами красными пошел…

Юра и правда покрылся пятнами, будто золотушный подросток. Сидел, вцепившись маленькими руками в подлокотники кресла, будто собирался вот-вот вскочить с места и убежать из собственного кабинета. Подальше от неприятных Жениных вопросов. Даже слегка вперед подался и шею с острым кадыком вытянул напряженно, отчего голова его стала еще больше походить то ли на тыковку, то ли на дыньку на худосочном стебельке. Да и то – не все же выдержку Джеймса Бонда имеют. Некоторые и совсем ее не имеют, особенно когда такие вот вопросы им в лоб задают…

– Жень, ты чего? С тобой вообще все в порядке? Откуда такой бред? Странные фантазии какие… Тут поневоле покраснеешь от таких странных вопросов…

Голос у Юрика был хоть и возмущенным, но абсолютно жалким. Таким жалким, что Женя вдруг увидела эту жалкость, как ей показалось, своими глазами – она была серо-прозрачного цвета, мылкая на ощупь и тряслась мелко-мелко, и все норовила спрятать поглубже в себя мордочку с маленькими круглыми глазками. И тем не менее, несмотря на серую испуганную прозрачность, назойливо лезла в глаза, будто защищая от нее своего несчастного хозяина. Будто шептала – зачем ты так?… Ну сама посмотри, ну какой из него убийца? Раз уж взялась жалеть, так и жалей себе дальше… Содрогнувшись, Женя даже отвернулась к окну, чтобы не смотреть больше ни на Юрика, ни на его серую эту жалкость. Потом произнесла почти равнодушно:

– Откуда бред такой взялся, говоришь? Да так, собственно, ниоткуда… Что-то пришло в голову, подумалось вдруг…

И вовсе она не хотела таких слов говорить, когда готовилась к этому разговору! Она хотела все рассказать – и про Оксанку, и про того парня-сердечника, Юриного соседа, и про его признание перед смертью, и про маму его, и про милиционера Диму… А тут вдруг – нате. Взяла и не смогла. Вот не захотелось рассказывать, и все тут. Получилось, будто и правда блажь ей дурная в голову пришла, хорошего человека порочащая…

– Что значит – подумалось? – тут же приободрился голосом Юрик. Однако полностью приободриться у него так и не вышло. Сил не хватило, видно. То есть тело приободриться вслед за голосом так и не успело. Выдохнув из себя практически весь воздух, Юрик безвольно откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза на секунду, изобразив на лице мученическое страдание оскорбленного праведника. Потом снова втянул в себя воздух, провел дрожащей ладошкой по лбу и уставился на Женю не то чтобы очень уж возмущенно, а так… снисходительно и немного сердито, как смотрит благородный родитель на неудачно пошутившее над ним любимое чадо. Даже редкие бровки свел к переносью грозно. Вроде того – видишь, как дорого даются мне твои шуточки… И серая жалкость куда-то делась моментально, будто и не было ее совсем. Наверное, потому она такая прозрачно-мылкая и есть, чтоб уметь вот так быстро растворяться в пространстве?

– Женя, я тебя спрашиваю – что значит, подумалось? – строго повторил свой вопрос Юрик. – Объясни, пожалуйста! С чего это ради тебе такое подуматься могло?

– Не знаю, Юр… – легкомысленно пожала плечами Женя. – Вчера спать ложилась, и вдруг мне в голову мысль пришла – тебе, наверное, очень хотелось меня убить… Но ведь ты бы никогда не решился меня убить, правда, Юр?

– Ну, знаешь! Да после таких заявлений… Да это уже ни в какие рамки… Это… Я даже и назвать это не знаю как… – распаляясь с каждой короткой фразой все больше и больше, словно его надували помаленьку, как воздушный шарик, возмущался Женин неудачливый поклонник. – Ты… Ты просто сидишь тут и несешь сама не знаешь что! Это оскорбительно даже, в конце концов! Да я для тебя… Да вместо благодарности… Да после этого… Да я на пушечный выстрел больше! Никогда! И близко!

– Да, Юра, совершенно верно. Именно на него и не надо. На выстрел. Не стою я твоего внимания. Даже с расстояния выстрела не стою. Ну, так и договоримся? Не надо меня больше отслеживать, ага?

Дружески улыбнувшись, Женя поднялась со стула, развернулась и пошла к двери. Совершенно свободная. О, это сладкое, это замечательное ощущение свободы! Не было больше тягуче-тяжелых и внимательных глаз за спиной, не было! За спиной было пусто и легко, за спиной было прозрачное, продуваемое ветром свободы пространство. Вот же странность какая, правда? И впрямь дались ей эти внимательные Юриковы глаза… А с другой стороны, ну мороз же по коже, как противно было! Прямо захватническое насилие какое-то…